Семь ударов - [20]

– Выходите, Алина, мы едем, – дверь с лязгом отворилась, на пороге нарисовался Алексей Иванович.

Когда мы вышли на улицу, оказалось, что идет дождь. Он капал из свинцово-серых туч, и асфальт блестел от фар припаркованной у ворот легковой машины. Я села на заднее сиденье и увидела перед собой решетку. Ну да, я же из тех, кто, если представится случай, накинет удавку водителю, чтобы сбежать.

Я не такая! Сколько окружающие будут делать вид, что я преступница?!

Алексей Иванович сел за руль, рядом с ним устроился какой-то хмурый мужчина в полицейского форме, и мы поехали. Глядя на стекающие по стеклу капли, я почувствовала, как зажгло глаза. Меня увозят. Увозят жить к психам. Но я не такая! Я не должна туда ехать!

Огни города проносились мимо размытыми пятнами, я жадно смотрела на них и пыталась бодриться. Еще не все потеряно! Родители не дадут мне сгнить в психушке! Я не больна, а преступника, который так подло меня подставил, скоро поймают! Справедливость всегда торжествует!

Город закончился, и по обе стороны от дороги замелькали серые деревья. Дождь с новой силой забарабанил по окнам и крыше автомобиля. Полицейские крутили колесико, но радио отзывалось лишь обрывками фраз и треском. «Так заведено (треск) оборачивают против нас (треск) худшие наши стороны (треск) углубляется (треск) в мифологии они (треск) и в сказках (треск) в приоритете – утолить собственную жажду крови». На словах «жажда крови» я вздрогнула и постаралась не слушать. Итак плохо, а тут еще это радио дурацкое!

Тинь-динь! Угрюмый полицейский рядом с Алексеем Ивановичем достал телефон, и салон машины осветил зажегшийся экран.

– У тебя ловит сеть? – спросил Алексей Иванович.

– Угу, – буркнул полицейский.

Он еще немного посветил, а потом спрятал телефон. Дворники со скрипом разгоняли потоки воды на лобовом стекле.

– Это не начальник? – спросил Алексей Иванович. – Он должен был мне позвонить.

– Не. Просто спам.

Они замолчали, я снова уставилась в окно. Голову сдавило болью, а я увидела, как постукиваю по дверце. Семь раз – пауза – семь раз – пауза. Подождите-ка…

По крыше что-то бахнуло. Машина вильнула влево, потом вправо, и выровнялась.

– Что такое? – всполошился Алексей Иванович.

Машина медленно остановилась. Я посмотрела на потолок, как будто могла видеть сквозь обивку и металл. Что это было? Возможно, ветка оторвалась от дерева и упала на крышу? Вон как ветер бушует, словно зимой…

Полицейские вышли. Я посмотрела на них через мутное стекло. Из-за тонировки казалось, что уже наступила ночь. Дождь с силой лупил по крыше.

Дальше все развивалось стремительно. Алексей Иванович вдруг вскрикнул и упал, второй полицейский вытащил пистолет и прицелился в кого-то на крыше. Я приникла к окну. С крыши метнулась тень. Выстрел! Полицейский упал, тень распласталась по нему.

Я сжалась на заднем сиденье, сердце задолбилось в груди. Двое полицейских лежали на дороге, а тень выпрямилась и взглянула на меня. Это был человек. Да, человек – но почему сначала я подумала иначе? Он был одет в серую куртку, с глубоко надвинутым капюшоном. Его лицо размывалось и выглядело бледным пятном, но я сразу поняла, что он смотрит на меня.

Я рывком отодвинулась от окна, оказалась возле противоположной дверцы и подергала за ручку. Заперто! Ну естественно!

А тип в капюшоне открыл дверь, наполовину пролез ко мне в салон и снял капюшон. На меня уставилась доброе мальчишеское лицо, сверкнула белоснежная улыбка.

– Выходи, Алина!

Застыв, я широко распахнула глаза ему навстречу. Парень выглядел лет на двадцать. На приятном лице располагался изящный нос, над большими зелеными глазами расходились аккуратные брови, а тонкие губы улыбались мне, словно хорошей знакомой.

– Ну чего вся скукожилась? Бежишь или нет?

– Вы… кто? – икнула я.

– Твой спаситель, – он схватил меня за рукав куртки и потянул к себе. – Ну? Идешь?

– Зачем? Что вы делаете?

– Да пойми же ты!.. – парень отпустил меня и сгорбился передо мной. – Я спасаю тебя от психушки! Я знаю, что ты невиновна, и хочу помочь! Или тебе не жалко всю жизнь поставить на эту психбольницу?

– Всю жизнь? – медленно повторила я и вдруг поняла, что по-прежнему цепляюсь за ручку двери, даже дергаю, но дверь не открывается.

– Тебя не оправдают! Никогда, – сказал он. – Со мной было так же. Так что шевелись.

Я заколебалась. С его стороны веяло дождем, осенними листьями и свободой. Почему меня не оправдают? Я всю оставшуюся жизнь проведу в психушке? А он, случаем, сам не псих? Ну да, он же признался…

– У тебя есть минута на раздумья, – поторопил парень. – Потом я ухожу. С тобой или без тебя.

Я представила психушку: облупленные стены, гулкие, наводящие тоску коридоры, и люди, считающие себя Наполеонами и Бэтменами. Насколько долго затянется оправдательный процесс? А вдруг про меня забудут? Вдруг решат, что мне лучше находиться вдали от цивилизации? Такая жизнь не по мне…

– Мы с тобой сами добьемся для себя правосудия, – добавил он еще дров в костер окончательного решения.

И я двинулась. К нему. Парень выполз из машины задом наперед, я вылезла следом и тотчас попала под проливной дождь. Оба полицейских без сознания валялись у дороги. Трасса пустовала и вдалеке не светило ни одного самого захудалого огонечка.