Семь ударов - [18]

12 сентября. Ночь

Я не делала этого.

Я не помню…

Меня подставили?

Перерыв мою комнату сверху донизу, полицейские обнаружили под кроватью, в щели между стеной и полом, нож наподобие того, каким орудуют профессиональные повара. На его широком лезвии засохла кровь. Кровь Колобка. И простите – это совсем не смешно.

Еще они нашли частицы ДНК на моей куртке – чешуйки кожи тоже принадлежали Колобку. А в истории браузера моего ноутбука они откопали адрес Колобка, будто бы я искала, как до него быстрее добраться. В одиннадцать тринадцать ночи, когда я уже спала!

Но меня никто не слушал. Меня упекли в камеру до суда, в которую по очереди приходили полицейские, психологи и адвокат, нанятый родителями. Всем что-то было нужно от меня. Ответы на дурацкие вопросы, каракули в блокноте и снова ответы на вопросы.

Я не убивала. Я не убийца. Я не виновна. Я повторила это уже сотни раз, но их лица остались бесстрастными. Едва ли кто-то поверил мне – даже за адвоката не могу поручиться.

Ближе к ночи пришли родители. Глаза у мамы опухли, папа как будто усох и казался не таким широким в плечах. Его пиджак смялся, очки косо сидели на переносице. Они постоянно говорили, что верят мне, что я, конечно же, не виновата и что настоящий убийца просто меня подставил. Почему меня? Да потому что я уже под подозрением из-за Маши, вот убийца и решил перевести стрелки. Очень удобно. Родители заверили, что сделают все, чтобы оправдать меня. Мама много плакала, папа часто моргал и протирал очки.

И вот они ушли, а я осталась одна. Ужас навалился напополам с тоской. Я и не знала, что такое сочетание вообще возможно. Происходящее казалось нереальным, словно сцена из фильма.

Я собирала разрозненные мысли в кучу, но эмоции рушили все барьеры. Хотелось расплакаться, попинать стены, заорать, но я собирала мысли в кучу. Успокойся, Алина. Успокойся.

Камера маленькая: пять шагов по длине, три – по ширине. Железная койка, накрытая тонким одеялом. Устрашающего вида унитаз в углу. И окно – узкое и короткое, оно расположено под низким потолком.

Семь ножевых ударов. Машу и Колобка убил один и тот же человек. Это странно… зачем кому-то их убивать? Какая у убийцы была цель? Потом эта странная надпись на стене «wst не открывай ему», написанная неизвестно кем. И неизвестно чем. И в завершение всего – все улики против меня. Окровавленный нож под кроватью, волосы, частицы кожи…

Такое ощущение, будто я в самом деле…

Стоп. Я не убивала. Нет! Я не помню, чтобы…

Так. Не убивать и не помнить – две разные вещи. Перед мысленным взором встала мама – та, чужая, которая ночью пришла ко мне в комнату и наговорила странных вещей. Что, если я точно так же…

Нет.

Я встала и заходила по камере. Нет, бред. Возможно ли это, шляться где-то по ночам и совсем ничего, ничегошеньки, не помнить? Я точно знаю, что легла спать и проснулась в своей кровати. Все. Точка.

Суд через пару дней. Надо убедить всех, что я не виновна. Адвокат мне что-то говорил, но я не особо его слушала. Но сейчас нет ничего важнее суда!

Ох, черт! Я опустилась обратно на койку и запустила пальцы в волосы. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: я в беде. В большой и черной, как дыра, беде.

12 сентября. Ночь

«Гоша, эй! Та штука, о которой ты говорил, я знаю, что это такое!»

Георгий уже лег в постель, но зашел ненадолго в соцсеть по привычке. Писал чудик Саша. Вообще-то Георгий не собирался давать ему вещество в склянке, разузнать о котором просила Алина, но так уж получилось, что он застал их в неподходящий момент.

«Да ну? Как ты определил?» – напечатал Георгий.

«А вот так», – отозвался Саша.

«И что это такое?»

На самом деле, Георгию было не особо интересно – он спросил просто из вежливости. Поэтому не сразу прочитал следующее сообщение:

«Это вещество похоже одновременно на жидкость, газ и твердое тело. Одновременно! При этом без следа растворяется в воде. Скажи – ведь это невозможно?»

«Ну да», – напечатал Георгий, ожидая услышать какую-нибудь грандиозную чушь.

«Тогда, как думаешь, что это значит?»

Да что ж такое?! Не знает он, не зна-ет! И вообще – он спать собирался, а не разгадывать загадки или расшифровывать мысли всяких чудиков.

«Это вещество очень редкое», – наобум написал Георгий. Если Саша напишет еще какой-нибудь вопрос, он просто выйдет из соцсети и ляжет спать.

«Неземное, – пришел ответ. Саша отвечал быстро, будто только и ждал его сообщений. – Мне кажется, это эктоплазма».

Георгий фыркнул – да так громко, что его фырк пролетел по всей квартире. Он быстро написал:

«Серьезно?!»

«Да. Уверен, это след призрака. Я же говорю: где-то порвалась стена между мирами».

Георгий отключил телефон. И впрямь – грандиозная чушь.

13 сентября. Вечер

Нереальность происходящего не проходила и весь следующий день. Я сидела в камере, ко мне приходили разные люди, приходили адвокат и мои родители, все что-то говорили, спрашивали, обвиняли, успокаивали, а я ничего не чувствовала. Абсолютно ничего, словно за ночь превратилась в тупую механическую куклу. Я кивала, что-то отвечала, а внутри орала на себя: «Очнись! Что ты делаешь? Нам надо выиграть суд!»

Вечером пожаловали еще посетители. Не тюрьма, а какой-то проходной двор! – так я подумала, когда замок на двери задребезжал. Дверь с лязгом отворилась, и в камеру юркнули две фигурки. Это были не полицейские и не психологи. Даже не родители.