Семь ударов - [15]

Колобок улыбнулся своим мыслям и снова принялся печатать. За окном уже сгустилась ночь, и тусклый свет фонарей еле рассекал тень их мрачного двора. Они жили на первом этаже, и окно располагалось чуть выше подъездных дверей.

Колобок остановился и попытался вспомнить самое мерзкое выражение лица Светловой. А какого цвета ее глаза? Голубые? Нет, скорее, ледяные. И взгляд такой надменный, словно у королевишны. И волосы, как мочалка. И дурацкая родинка на щеке, похожая на мерзкого жука. Все это надо отобразить в сценарии, чтобы все уж точно узнали эту убийцу.

Да, Колобок в самом деле считал, что Светлова убила девчонку из параллельного. Из надежных источников он знал, что полицейские не нашли на месте преступления ничего, кроме ее волоса. А откуда там может появиться ее волос? Он Светлову никогда даже рядом не видел с этой бедной убитой девчонкой…

«Богачи все такие, – думал он, глядя в монитор. – С каждым разом им нужно все более изощренные забавы, чтобы насытиться. И поэтому она выбрала девчонку из бедной семьи, самую тихоню».

Он не жалел убитую девчонку, зато он точно мог сказать, что ненавидит Светлову. Да, ее – и всех остальных богатеньких бездельников. Вон, его родители пашут на двух работах и едва сводят концы с концами, а семейка Светловой каждые каникулы летает в экзотические страны. Да, он знал об этом, но вовсе не потому, что следил (еще чего?!) – а потому что хвастунья Светлова все выкладывала в соцсетях. «Инстраграм» не соврет.

Странно, что не вся школа настроена против этой гадины. Ну да, многие из них считают его дурачком, но это ерунда. Мама всегда повторяла, что дураки в сказках на самом деле умнее всех.

Ноут щелкнул, и рэп на мгновение смолк. Пришло сообщение. Колобок тут же ткнул по вкладке браузера и нашел электронную почту. Что там такое?

Письмо пришло странное, с названием на каком-то непонятном языке, похожем на арабский. Колобок щелкнул по нему и открыл, надеясь перевести. Но даже почта не предложила перевод, и он уставился на странные символы и прикрепленный файл. Он увидел расширение: wst. Что еще за ерунда?

Он не собирался открывать этот странный файл, но рука будто сама потащила мышку по коврику. Да, ему хотелось открыть его, казалось, если он не сделает этого, то потом всю жизнь будет жалеть. И Колобок щелкнул по иконке с файлом.

Экран ноутбука моргнул зеленым и розовым и со щелчком погас. Рэп смолк. Колобок испугался. Этого еще не хватало! Если история, которую он с таким вдохновением писал последние два часа, не сохранится, он просто озвереет! Нет, она обязана сохранится! И чего его поперло открывать этот дурацкий файл?!

Ноутбук вновь загорелся – так внезапно, словно лампочку включили. Музыка вновь заиграла. На экране забелело окошко электронной почты и файл. Колобок отправил письмо в мусорную корзину и щелкнул по своему сценарию. Отлично! Все сохранилось! Все в порядке!

В дверь постучали. Колобок сделал музыку еще тише. Странно, что мама постучалась, обычно она не стучится, просто заходит и говорит, что ей надо. Может, это папа? Он редко заходил в его комнату, так что мог и постучаться.

Но в комнату так никто и не вошел. Колобок пожал плечами. Значит, дело было в музыке – стоило убавить громкость, как папа ушел обратно спать. Значит, все в порядке и можно писать дальше. Итак, Светлова…

Тук-тук!

– Да что ж такое… – Колобок встал и открыл дверь.

Там, в коридоре, кто-то стоял. Он едва мог различить силуэт, но тут же понял: это не родители. Его родители оба высокие и плотные, а тот, кто стоял там, в темноте, был невысокого роста. Волосы средней длины обрамляли лицо и волнами падали на плечи. Как мочалка.

– Ты… – пробормотал он, пятясь. Силуэт стоял неподвижно, даже слишком. – Ты… как…

А потом она шагнула внутрь. Крик застрял у Колобка в горле.

11 сентября. Ночь

Я убегала. Я зашла в темное здание, заблудилась в многочисленных коридорах и встретила там чудовище. Оно выпрыгнуло из стены, а стена порвалась, словно бумажная. Р-р-р-рип! Я побежала, а оно последовало за мной. Я должна была остановиться, перевести дух и вызвать сияющий меч, который жил внутри меня (я точно это осознавала!), но не могла – страх поглощал меня без остатка.

– Проснись!

Я вздрогнула и села в своей постели. Дома! Это всего лишь сон! В моей комнате горел ночник, а мама сидела на краю кровати и смотрела на меня.

– Что? Что такое? – я протерла глаза. – Я кричала?

Мама так непривычно ведет себя в последнее время. С тех пор, как мы ездили в участок, она стала излишне заботливой и чуткой по отношению ко мне: то постель мою заправит, то сварит мой любимый суп, то вдруг ни с того ни с сего купит мороженое, хотя сама его терпеть не может. А теперь вот приходит ночью ко мне в комнату, чтобы успокоить, словно малое дитя.

– Проснись, – повторила мама деревянным, совсем не своим голосом, и я медленно отняла руки от лица.

Мама. В шелковой синей ночнушке, как и всегда ночью. Но она смотрела на меня, не отрываясь. Не так, как обычно. Ее взгляд казался остекленевшим, неживым.

– Мам… – несмело пробормотала я.

– Проснись! – почти взвизгнула мама и капризно тряхнула головой. – Сколько ты будешь тупить, Алина?! Все разворачивается прямо у тебя под носом, ты уже вовлечена, так будь добра очнуться!