Семь сыновей - [16]
Джейс подходит к открытому окну, отделяющему кухню от столовой.
— Эй, Кэрол, ты там? — задает вопрос голосом, больше похожим на плюшевого мишку, чем того засранца, которым он разговаривал со мной. Не успеваю подумать, как из-за угла выглядывает женщина и расплывается в улыбке.
— Привет, Джейс, — говорит она, взъерошивая его волосы. Я с трудом сглатываю и ищу выход, какого не существует.
— Сэмми пропустила завтрак. Как думаешь, мы могли бы взять хлопья или что-нибудь из кладовки?
Кэрол вытирает руки о полотенце и улыбается, глядя прямо на меня. Замираю, будто олень в свете фар. Ей всего сорок, но она выглядит ближе к пятидесяти. Жизнь, полная изобилия и насилия, написана в каждой глубокой морщине, которые тянутся под ее огромными зелеными глазами. Темно-русые волосы уложены в неопрятный французский пучок, усеянный тонкими прядями седины.
— Привет, Сэмми, — проговаривает Кэрол, протягивая руку. — Ты, должно быть, новенькая. Я могу тебе что-нибудь приготовить? Яйца? Тосты?
— Хлопьев достаточно, — выдавливаю, пожимая руку матери.
Моя мать продала меня за пакетик дури.
Вот.
Я сказала это.
Она была ужасной матерью, лгуньей, шлюхой и воровкой. Беременность мною оказалось несчастным случаем: ей едва исполнилось семнадцать, и только что познакомилась с моим отцом.
Пока я взрослела, папа был мне матерью. А моя мать, когда находилась рядом, походила на чужую старшую сестру, которая ругала меня, едва я что-то делала не так, и кричала, если я плакала. С самого раннего возраста научилась никогда не плакать. В три года я усовершенствовала свое покерное лицо. В то же время научилась и вылезать из собственной кроватки, двигать стул, готовить себе завтрак. Как звонить в 911, когда у матери случалась передозировка героином в ванной.
Она оставалась ужасной матерью, но по-прежнему была моей мамой. И я любила ее больше всего на свете.
День, когда Дорнан забрал меня — день, когда я «умерла», — казался таким же, как и любой другой. Отец все еще работал на фабрике. Мать рвала на себе кожу: у нее не было ни денег, ни метамфетамина.
А потом дядя Дорнан постучал в дверь, вместе с ним пришли Чад и Макси. Я была ребенком улицы. Выросла в клубе. Видела пистолеты, заткнутые за пояс, спрятанные под тонкими рубашками и кожаными жилетами с нашивками.
Моя мать открыла дверь. Я находилась на кухне и слышала голоса. Они искали моего отца. Был ли он дома?
Когда мать сказала, что отец пока на работе, Дорнан взбесился, видимо, недовольный ее ответом. Потом его взгляд упал на меня, и небритое лицо растянула говноедская ухмылка.
— Тебе лучше пойти с нами, Джульетта, — произнес он. Его голос, словно острый гравий, раздирал мою обнаженную кожу.
Я с тревогой посмотрела на свою мать. Что-то было не так.
— Зачем? — задала вопрос мама, царапая руку, как часто делала, нуждаясь в очередной дозе.
Из внутреннего кармана жилета Дорнан вытащил пакетик со светло-коричневым порошком и помахал им перед собой. Героин.
— Расслабься, дорогая, — проговорил, улыбаясь. Я почувствовала, что моя кожа начала покалывать, а сердце билось быстрее. — Мы вернем тебя сюда через несколько часов.
Моя мать выглядела неуверенно.
— Зачем тебе нужна Джули? — спросила. Она всегда звала меня Джули. Для всех остальных я была Джулс.
Кроме Дорнана. Ему нравилось называть меня полным именем.
Дорнан потряс пакетик.
— Нам просто нужно, чтобы она помогла кое-что найти, Кэрол. Это быстрая работа. Ничего страшного.
Мать закусила губу и смотрела то на Дорнана, то на меня, то на пакетик.
— Я плохо себя чувствую, — сказала маме, отступая назад. — Я не хочу никуда ехать.
Дорнан подошел ближе, возвышаясь над моими ста пятидесяти сантиметрами роста.
— Это важно, Джульетта, — произнес он. Его улыбка исчезла. — Джейсон ждет тебя.
Он схватил меня за локоть, направляя к входной двери.
— Мама, — возразила я.
Дорнан бросил пакет в ее открытую ладонь и расплылся в победоносной улыбке.
— Ты хорошая женщина, Кэрол. Я знал, что ты нам поможешь.
— Приведи ее домой к ужину, — ответила мать, поворачиваясь и убегая на кухню со своими наркотиками.
Дорнан сжал меня сильнее.
— Мама! — закричала я. Она не ответила. Проигнорировала мои мольбы, когда трое мужчин вытащили меня из дома и приказали сесть на заднее сиденье машины, двигатель которой все еще работал.
— Куда мы едем? — спросила я их, раздраженных и разочарованных.
Никто не ответил. Дорнан не смотрел мне в глаза. Просто посмотрел по сторонам нашей улицы, прежде чем захлопнуть мою дверь. Мгновение спустя он оказался на водительском сиденье и заблокировал центральный замок. Я была в ловушке.
Прислонила голову к окну и окинула взглядом свой дом в последний раз.
Я глядела на мать сквозь открытые занавески, когда Дорнан вывел машину с нашей подъездной дорожки. Мама выглядела полностью поглощенной, набирая мутную жидкость в шприц.
Она даже не попыталась предотвратить то, что ее единственную дочь увозили навстречу смерти.
Я сижу в ошеломительной тишине, засовывая «Чириос» в свой рот, благодарная, что по мере того, как зерна тают на моем языке, они смывают вкус прощального поцелуя Дорнана.
Я замираю.
Не знаю, смогу ли сделать это.
