Семь с половиной женихов Евангелины - [23]
Но проходя по террасе, я наступила в центр пентаграммы, и древнее зло, к которому взывал ревнивый мстительный гном, пробудилось.
С неба дохнуло холодом, солнце затянуло тучами. Эван, глянув на наползающие фиолетовые облака, покачал головой:
- Может, ты съездишь навестить их в другой раз?
- Нет, Эван. Сегодня. Чем быстрее я с этим покончу, тем быстрее мы будем с тобой вместе.
Я поцеловала его на прощание, подстегнула лошадку и поехала к последнему домику, ожидающему меня.
***
- Э-э-э-эми-и-и-иль!
Мощный рев луженой глотки мамаши охотников разнесся над вздрогнувшими зелеными холмами. Птицы с криками сорвались с ветвей, Лора списком покарабкалась под мою юбку.
- Негодный мальчишка, где ты там ходишь, - затараторила почтенная мадам на одном дыхании, без пауз, - когда к нам гости едут?!
Эмиль - тот самый охотник, которому Эван повредил глаз (да, тот дрыгался до сих пор), -смирно сидел на стуле посередине лужайки перед домом, сложив руки на колени, как послушный мальчик. Он был при параде, в белоснежной сорочке и расшитом золотом жилете, а двое других охотника, щелкая ножницами над его солнечными светлыми волосами, спорили, как лучше его постричь, скрывая лысину, выстриженную когтями Эвана.
- Ирокез! - кричал один.
- Чубчик! - вопил другой.
И они принимались носиться друг за другом, тыча друг в друга ножницами и опасно ими щелкая над лысым теменем братца.
- Ми-и-и-ихаль! - взревела, как паровозный гудок мамаша охотников. - Стриги ирокезом! Акмаль - иди, встреть гостью.
И она сама вышла на крыльцо дома, дымя трубкой.
Если б я не видела ее сыновей - а все огненные маги-охотники были ее сыновьями-близнецами, - то я подумала бы, что она разбойница. Или пиратка. И живет где-то в разбойничьем логове в лесу. Но никак не домохозяйка и хорошая мать в респектабельном доме.
На ее черноволосой голове был небрежно повязан цветастый платок, мощную грудь обтягивала яркая красная кофточка. На широких бедрах поверх полосатых пиратских штанов тоже красовался небрежно повязанный цветастый платок, частично заменяющий юбку. Ноги ее были обуты в видавшие виды ботфорты. В зубах этой великолепной во всех смыслах дамы была зажата прокуренная и порядком погрызенная трубка.
Ей не хватало только абордажной сабли в руках, попугая на плече и шляпы поверх повязанных платком волос. Но и без них я ожидала, что сейчас эта великолепная во всех смыслах дама выкрикнет: «Три тысячи чертей, сухопутные крысы!». И стрельнет из пистолета, раздобыв его где-нибудь под цветастым платком.
«Вот это мама! - потрясенная, подумала я. - Не дай бог выйти замуж за одного из ее сыновей. Если я ей чем-то не понравлюсь, она запросто пустит меня на корм акулам!»
Акмаль, бросив свои ножницы в траву, радостно улыбаясь, поспешил ко мне. раскрыв объятья. Победивший Михаль радостно защелкал ножницами, превращая своего благонравного нарядного брата в отвязного индейца.
- Евангелина! - выкрикнул Акмаль на все холмы. - А мы вас ждали!
- Я ненадолго, - набравшись храбрости, сразу выпалила я. - Дело в том, что я уже сделала свой выбор. И поэтому нет смысла... долго гостить у вас... и вселять напрасные надежды...
Акмаль, солнечный огненный маг, смотрел на меня снизу вверх такими чистыми и ясными восторженными глазами, что сердце мое разрывалось. Нет, определенно -Влюблярмус это зло! Когда он не нужен никому.
- Выбрали? - повторил он радостно. - Ну, надо же! Неужели, меня? Что, завтра свадьба? Так я готов!
- Почему это тебя?! - возмутился Михаль, злобно щелкая ножницами. - Может, меня!
- А почему только вас? - подал голос новоиспеченный индеец с ирокезом. - А как же я? Почему не всех троих?
Я, как рыба на суше, молча раскрывала рот.
- Всех троих? - переспросила я, наконец, когда способность говорить вернулась ко мне. -Что вы такое говорите?..
- Если магическая неразрывная связь, то можно и четверых, - ответил Эмиль.
- А четвертый кто? - удивился Михаль. - Мама, что ли?
- Какая мама?! - в ужасе закричала я. Больше всего на свете мне хотелось хлестнуть лошадку вожжами и удрать отсюда поскорее. От этих болванов и от их решительной мамы. Не дай Бог...
Эмиль поморщился, тряхнув головой.
- Да причем тут мама, - проговори он, стряхивая состриженные золотые волосы с золотого шитья. - Это я к примеру сказал. Три, четыре, пять. Если есть магическая связь, то ею связывает, как золотым нитками. Вот и решай, кого отрезать. А можно не резать. Можно троих.
- Так вы выбрали троих? - наседал Акмаль. - Нас троих?
- Маму можно не выбирать, - угодливо подсказал Эмиль. - Мама сама по себе. Она сама выбирает.
- А-а-а-а! - закричала я в ужасе.
- Евангелина, вы не думайте плохого, - меж тем продолжай Михаль, проигнорировав мой вопль. - Трое - это даже удобно. Пока один на охоте, а второй занимается своими делами, с вами всегда остается третий.
- Удобно!.. - в ярости выкрикнула я. - Что удобно?! Одна голова на троих - это удобно?
- Да, да, конечно, - подхватил Мишель. - Это удобно.
- Да вы же никудышные охотники! - выкрикнула я. - Чудище трехголовое!
Михаль пожал плечами.
- Ну да, - нехотя признался он. - Но мама очень хотела, чтобы мы были охотниками. Она страсть как любит мужчин с оружием и стрельбу. С тех пор, как папа нас покинул, она тоскует.
Когда-то давно люди и Эльфы жили в мире, но потом этот мир был разрушен, народы перессорились и вот уже многие годы, десятилетия и даже века идет вражда. Люди и Эльфы ненавидят друг друга, и редко, очень редко вспыхивает любовь между ними. И горе рожденным от таких союзов полукровкам, незавидна их судьба...
— Тысячу лет я правил один. Тысячу лет я был ужасом и абсолютным злом, заставляющим трепетать сердца. Я — жестокий, грозный, могучий и властный, я — Бессмертный, который явился в ваш мир за страшной данью — за невестой. И я не уйду, пока не получу желаемого — юную, прекрасную и невинную деву себе в дар… Ваш мир должен принести мне эту жертву! — А сковородкой по башке не хочешь?
Рыцарь Моргаут, предавший своего короля тем, что полюбил его супругу, по смерти оказывается в пластичном и приветливом мире, покорном всем явным и тайным желаниям. Лишь одно вынуждает заподозрить в нем ад – низкое небо, затянутое желтоватой пеленой, сквозь которую иногда прорывается сияющее видение меча с крестообразной рукоятью, знамён и войска.И поселяются в этой обители непрестанной грусти разные люди из различных времён: русская домохозяйка и японская куртизанка, французская художница и персидский суфий, мальчик из небывалой страны и поп-расстрига… Все они потеряли связь с теми, к кому были раньше привязаны, и постепенно Моргаут понимает, что его цель – восполнить в этом мире нехватку любви.
Исследователь Луиза Маршалл привыкла изучать медведей, но не привыкла быть объектом изучения. Однако Ти Мун наблюдал за ней в течение многих месяцев, восхищаясь ее заботой о животных… и теряя голову от сексуального влечения. И хотя он поклялся жить в одиночестве, его страсть слишком сильна, чтобы устоять перед Луизой, особенно сейчас, когда он принес раненную девушку к себе домой.
Бывают просто рождественские утра, а бывают рождественские утра вроде этого: когда я вижу, как мой брат Рис расхаживает по нашей нью-йоркской квартире… и улыбается. Да, речь о Рисе, замкнутом, хмуром и раздражающем; о человеке, который превратил угрюмость в искусство. Но сейчас он вовсе не хмурится. Нет, собственно говоря, сейчас он угрожает отделать меня пистолетом за то, что я пожал руку красивому, милому, полураздетому созданию по имени Джейн, которое только что попыталось выскользнуть из его спальни.
Джейни Ханнаган - ловец снов. Проникая в чужие сны, она видит суть человека, его скрытые помыслы и желания. Однажды Джейни проникает в сон Генри Фингольда, своего отца, которого она никогда не видела прежде и даже не знала о его существовании. Больной отец открывает дочери их семейную тайну, и Джейни оказывается перед труднейшим выбором: либо остаться обладательницей уникальных способностей и повторить печальную судьбу родного отца, либо, порвав с остальным миром, отказаться от дара, но при этом сохранить себе будущее.
Какое чудо может спасти человека из заколдованного круга повторов одного апрельского дня? Рецепт давно известен…
Такалина, Богиня-Созидательница, сотворила из падающей звезды Дракона и даровала ему дом на севере. Племя крылатых королей всегда было малочисленным, но род их не угасал, и вот родились два мальчика-близнеца. Но кровь отца-дракона унаследовал только один из них, и второй позавидовал ему. И воспряло древнее Зло, и замер в ужасе мир под ледяным дыханием Зимы Дракона...