Семь с половиной женихов Евангелины - [22]
- Господин гном! - вскричала я, усевшись в постели и тщательно прикрываясь от горящего взгляда гнома. - Как вам не совестно лезть в спальню! Здесь спят люди! И они не одеты, между прочим!
- Что я, голых людей не видел, - ответил грубый невоспитанный гном. - И голых титек тоже? Вот если их у тебя три в ряд, пр-р-р-релестная Евангелина, тогда я, пожалуй, удивлюсь.
- Кого? - удивилась я, позабыв сердиться на гнома.
- Титек, - пыхтя, ответил гном, взбираясь на подоконник.
- Да это что же такое, - воскликнул Эван, садясь в постели. - Кто научил вас всюду совать свой красный от пьянства нос?! Этого гнома надо, пожалуй, зарезать и приколотить его голову над камином. И то, наверное, эта голова будет болтать без умолку!
Увидев Эвана в моей постели, голышом, разумеется, гном так и замер на подоконнике, перестал карабкаться в комнату. Эван в один миг оказался рядом с окном, передвигаясь так быстро, как умеют только вампиры, и яростно рявкнул гному в побелевшее лицо.
- Прочь из моего дома! - прошипел он страшным голосом, демонстрируя помертвевшему Ромео пару великолепных острых клыков.
Я не знаю, что больше поразило гнома - страшные вампирские клыки или то, что Эван был в моей постели голышом, - но Ромео с остановившимся взглядом, не говоря ни слова, не двигаясь, мертвым чучелком растрепанной совы свалился с подоконника вниз.
Раздался треск веток, цокот ножек дикого, но взнузданного стула, и металлическое гавканье Лоры.
- Р-р-р-р-распутница! - раздался снизу горестный рев гнома через весьма непродолжительное время. - О-о-о, какая же ты жестокосер-р-р-рдная р-р-распутница! Ты изменила мне! МНЕ!! Потаскуха!
Эван яростно ухватил башмак, размахнулся что есть сил, и запустил его в гнома, стенающего внизу, под окнами. Раздался смачный шлепок, гном взвизгнул, но стонать не прекратил.
- Я отомщу! - рыкнул оскорбленный моей изменой гном. - За свое р-р-разбитое сердце я отомщу! Кроваво! И беспощадно! За свою поруганную честь!..
- Я не твою честь поругал! - яростно выкрикнул Эван. - Ты смотри, на людях не ляпни такое!
- Я отомщу, - замогильным голосом завывал гном. - Чео-о-орная тоска-а-а-а... возьми меня-а-а-а... Че-о-о-орными крыльями обними-и-и-и. в че-о-орную пропасть замани-и-и.
Лора, усевшись в траве, тоскливо скрипуче завыла. Эванс треском закрыл окно.
Глава 10. Че-о-орный-Прече-о-о-орный Дракон
Завтракали мы с Эваном вместе. И не подумайте ничего дурного, это был самый обычный и приличный завтрак. Мне досталась горячая выпечка со свежесбитым маслом и горячий шоколад, а Эван... Эван пил на завтрак кровь быка, за которой посылал на скотобойню.
- Очень бодрит, - пояснил он, аккуратно пригубив свой хрустальный бокал. - И бифштексы с кровью - тоже.
И никаких пятен на белоснежной манишке! Никакого рычания и потеков на лице.
Он был очень аккуратен. Аристократически чистоплотен.
Пока мы завтракали, я как следует рассмотрела вампирское кольцо. Какая необычная и очень красивая вещь! Очень массивное, с кроваво-красным камнем, переливающимся в свете солнца всеми цветами радуги.
- Оно волшебное. Блеск этого рубина погаснет только тогда, - сказал Эван, замечая, что я рассматриваю подаренное им кольцо, - когда ты разлюбишь меня.
- Или когда ты разлюбишь меня? - спросила я. Эван покачал головой:
- Я - никогда, - ответил он.
Гнома не было слышно. Он нигде не шебуршал, нигде не кричал о своей любви и о своем разбитом сердце тоже. И я даже порадовалась, наивно думая, что он отстал. Глупая! Дракон Роланд же предупреждал меня, что гномы - существа приставучие.
До охотничьих домиков было рукой подать. С утра мои лошадка и повозка прибыли от некроманта Алекса, и Эван проводил меня и сам усадил, подал вожжи и задремавшую в тенечке стальную Лору.
- Только смотри, - грозно сказал он, - если кто-то из них полезет к тебе целоваться, ни один некромант их не спасет!
- Обещаю - я не позволю им вольностей! - ответила я.
Гнома действительно видно не было. Дикий, но взнузданный стул пасся возле стены замка, с ловкостью козерога карабкаясь в самые труднодоступные места. Пахло костром; остатки его чернели неподалеку от широкой террасы.
Гнома видно не было.
Если бы мы были не так сильно влюблены и были чуточку внимательнее, то бы наверняка рассмотрели и рыжую бороду на клумбе с бархатцами, и внимательные зеленые глазки, как буравчики. и огромную, на всю террасу, пентаграмму.
Гном специально развел костер, чтобы нажечь угля и им на черных камнях, из которых и был построен замок Эвана, нарисовать чудовищный призыв. Со злости ревнивый мстительный гном хотел даже разломать стул некроманта, но стул ему не дался. Он яростно лягался и становился на дыбы.
Гном был бит его ножками, подкованными крепкими металлическими набойками, и отступил, с ворчанием прижимая свою флягу с пивом к заплывающему подбитому глазу.
Он нашел и сжег какую-то корягу, и головешкой тщательно выписал все страшные ругательные слова, которые полагалось вписать в призывную пентаграмму.
Если б мы увидели его испачканную углем физиономию и абсолютно черные руки, мы бы наверняка поняли, что он что-то натворил. Но гном умело замаскировался, слился с клумбой. А черный пол скрыл его художества.
Когда-то давно люди и Эльфы жили в мире, но потом этот мир был разрушен, народы перессорились и вот уже многие годы, десятилетия и даже века идет вражда. Люди и Эльфы ненавидят друг друга, и редко, очень редко вспыхивает любовь между ними. И горе рожденным от таких союзов полукровкам, незавидна их судьба...
— Тысячу лет я правил один. Тысячу лет я был ужасом и абсолютным злом, заставляющим трепетать сердца. Я — жестокий, грозный, могучий и властный, я — Бессмертный, который явился в ваш мир за страшной данью — за невестой. И я не уйду, пока не получу желаемого — юную, прекрасную и невинную деву себе в дар… Ваш мир должен принести мне эту жертву! — А сковородкой по башке не хочешь?
Рыцарь Моргаут, предавший своего короля тем, что полюбил его супругу, по смерти оказывается в пластичном и приветливом мире, покорном всем явным и тайным желаниям. Лишь одно вынуждает заподозрить в нем ад – низкое небо, затянутое желтоватой пеленой, сквозь которую иногда прорывается сияющее видение меча с крестообразной рукоятью, знамён и войска.И поселяются в этой обители непрестанной грусти разные люди из различных времён: русская домохозяйка и японская куртизанка, французская художница и персидский суфий, мальчик из небывалой страны и поп-расстрига… Все они потеряли связь с теми, к кому были раньше привязаны, и постепенно Моргаут понимает, что его цель – восполнить в этом мире нехватку любви.
Исследователь Луиза Маршалл привыкла изучать медведей, но не привыкла быть объектом изучения. Однако Ти Мун наблюдал за ней в течение многих месяцев, восхищаясь ее заботой о животных… и теряя голову от сексуального влечения. И хотя он поклялся жить в одиночестве, его страсть слишком сильна, чтобы устоять перед Луизой, особенно сейчас, когда он принес раненную девушку к себе домой.
Бывают просто рождественские утра, а бывают рождественские утра вроде этого: когда я вижу, как мой брат Рис расхаживает по нашей нью-йоркской квартире… и улыбается. Да, речь о Рисе, замкнутом, хмуром и раздражающем; о человеке, который превратил угрюмость в искусство. Но сейчас он вовсе не хмурится. Нет, собственно говоря, сейчас он угрожает отделать меня пистолетом за то, что я пожал руку красивому, милому, полураздетому созданию по имени Джейн, которое только что попыталось выскользнуть из его спальни.
Джейни Ханнаган - ловец снов. Проникая в чужие сны, она видит суть человека, его скрытые помыслы и желания. Однажды Джейни проникает в сон Генри Фингольда, своего отца, которого она никогда не видела прежде и даже не знала о его существовании. Больной отец открывает дочери их семейную тайну, и Джейни оказывается перед труднейшим выбором: либо остаться обладательницей уникальных способностей и повторить печальную судьбу родного отца, либо, порвав с остальным миром, отказаться от дара, но при этом сохранить себе будущее.
Какое чудо может спасти человека из заколдованного круга повторов одного апрельского дня? Рецепт давно известен…
Такалина, Богиня-Созидательница, сотворила из падающей звезды Дракона и даровала ему дом на севере. Племя крылатых королей всегда было малочисленным, но род их не угасал, и вот родились два мальчика-близнеца. Но кровь отца-дракона унаследовал только один из них, и второй позавидовал ему. И воспряло древнее Зло, и замер в ужасе мир под ледяным дыханием Зимы Дракона...