Семь причин для жизни - [11]
Я пыталась ей объяснить, утешить ее, но она не могла расслышать меня сквозь пелену своих мучений, да и слова мои были не из тех, что звучат убедительнее, если выкрикивать их кому-то в лицо. Как врач-новичок я не ожидала, что старики могут так сильно бояться смерти. Наверное, если бы они не боялись, было бы легче. Во всяком случае, мне совершенно точно.
Я могла выписать Глории правильные лекарства, чтобы смерть ее наступила как можно комфортнее и безболезненнее, но надежды на то, что это ее успокоит, не было, и меня сковала беспомощность, какой я и сама от себя не ожидала. Я отыскала старшего врача, рассказала ему, что случилось, но он лишь отмахнулся: как пить дать, растерялся и сам.
Я же отмахнуться не смогла – и позвонила дежурному консультанту. Сказала, что, на мой взгляд, Глории нужна эмоциональная поддержка и, возможно, следует пригласить ее родных, которые знают, что творится в ее голове. Но правильно ли будет переложить этот груз на их плечи? Не хочу быть к ним жестока, добавила я, но она только что умоляла меня не позволить ей умереть, и я не знаю, что делать. Это был первый консультант, с которым я работала, и хотя я ценила его за многое другое, теперь, оглядываясь назад, я особенно ценю его за ту уверенность, которую он давал мне, – уверенность в том, что кто-то принимает мои тревоги врача-первогодки всерьез. Даже не представляю, что я натворила бы в тот день, не удели он мне толику своего времени.
По предложению консультанта мы позвонили членам семьи Глории и пригласили их на беседу сегодня же после обеда. Я уточнила, в курсе ли они того, что она чувствует. Оказалось, они уже подозревали о том, что ей страшно. Это уже приходило им в голову, и они решили: если что-то и сможет принести ей покой, так это присутствие священника. Очень простой и очевидный ответ. И почему мне самой не пришло это в голову? Ее страх поразил меня, и я запаниковала, потому что не нашла чисто медицинских решений.
Капелланов от нашей больницы пришло даже два, и каждый провел с Глорией по нескольку часов. Проходя мимо ее палаты, я каждый раз заглядывала в окошко и видела, как священник сидит рядом с ней на краю постели, сложив руки на коленях, в своей обычной утешительной позе. Скончалась Глория утром, раньше, чем кто-либо ожидал. Но я верю, что капелланы дали ей то, в чем она нуждалась, но чего не смогла ей дать я, – и что она не умерла напуганной.
Мне нравится думать, что страхи Глории трансформировались в нечто иное. Это может случиться с каждым, если повезет. Твой страх смерти становится импульсом для обретения покоя. Твой страх потерять отвоеванную с таким трудом независимость толкает тебя к тому, чтобы ты снова поднялся на ноги. Твой страх принести горе своей семье дает тебе силы на пути к неизбежной правде о том, что да, им будет больно об этом услышать.
Ну а страх зависнуть в замешательстве над пациентом, когда его жизнь в твоих руках, просто пинает тебя под зад, чтобы ты работал на таком высоком уровне, откуда всегда можно оглянуться и сказать, что ты сделал все, что смог.
Скорбь
Идеальные устройства – врачи, привидения и воронье. Мы умеем то, чего не могут другие: кормиться печалью, распечатывать чужие секреты и устраивать театрализованные сражения с языком и Господом Богом.
Макс Портер. Горе – пернатая тварь
Не берусь сосчитать, сколько раз я стояла в кругу скорби той или иной семьи или хотя бы некоторых ее членов. И понимала: все, что я сейчас вижу, – только верхушка их фамильного айсберга. Мой персонаж лишь ненадолго появляется в первом акте, но это их драма.
На лекциях в колледже нам рассказывали о скорби. О том, что горевать в большинстве случаев нормально, хотя могут быть патологии. И что именно ты отвечаешь за то, чтобы подать плохую новость в хорошем ключе. Из тех занятий, насколько я помню, мне мало что по-настоящему пригодилось в реальных ситуациях, но каким-то вещам неизбежно приходится учиться в процессе работы на собственной шкуре.
И теперь, через семь лет после выпуска, всякий раз, когда мне приходится сообщать людям трагическую новость, я пользуюсь тремя правилами, которые выработала для себя:
1. Слушать.
2. Всегда произносить слова «мертвый», «смерть» и «умирать», если ты действительно это имеешь в виду.
3. Никогда и ни за что никому ничего не обещай, если это обещание – не твое.
Возможно, кому-то покажется, что не очень-то многому эта семилетняя практика меня научила. Но правда в том, что параллельно трем этим правилам я и так выполняю все, что могу. Когда ты, врач, заходишь в палату, откуда тебе знать, что творится в головах у родни, собравшейся вокруг твоего пациента? Конечно, для всех будет лучше, если ты постараешься преподнести им страшную новость как можно достойнее; приручить зверя скорби – дело благородное, но самонадеянно забывать о том, что горе непредсказуемо. Оно слишком многолико.
Иногда оно просто материализуется перед нами: выходит, выбегает, неистово вырывается или торжественно марширует.
Как-то утром я оказалась одним из трех человек, собравшихся в комнате со стенами цвета магнолии, зелеными пластиковыми креслами, цветочными акварелями в рамках и пачкой салфеток на столике перед нами. Я поздоровалась, представила сидевшую рядом медсестру, объяснила, к чему сводится моя роль как реаниматолога. Спросила у дочери пациентки, понимает ли она, что происходило с ее матерью до сих пор. И выслушав ее ответ, заполнила кое-какие пробелы в своем понимании их истории, прежде чем приступить к главному.
Десятилетия, прожитые под одной кровлей, в тесном, каждодневном общении с замечательным москвичом Владимиром Алексеевичем Гиляровским, чутким, удивительно живым и темпераментным человеком, встречи с представителями русской культуры, события начала XX века, как, например, 1905 год, — все это не могло не запомниться и не оставить в душе сильнейших впечатлений. Воспоминаниям тех дней и отданы страницы книги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со многими удивительными людьми довелось встречаться протоиерею Валентину Бирюкову — 82-летнему священнику из г. Бердска Новосибирской области. Ему было предсказано чудо воскрешения Клавдии Устюжаниной — за 16 лет до событий, происходивших в г. Барнауле в 60-х годах и всколыхнувших верующую Россию. Он общался с подвижниками, прозорливцами и молитвенниками, мало известными миру, но являющими нерушимую веру в Промысел Божий. Пройдя тяжкие скорби, он подставлял пастырское плечо людям неуверенным, унывающим, немощным в вере.
Книга Николая Сергованцева — научно-художественная биография и одновременно литературоведческое осмысление творчества талантливого писателя-уральца Д. Н. Мамина-Сибиряка. Работая над книгой, автор широко использовал мемуарную литературу дневники переводчика Фидлера, письма Т. Щепкиной-Куперник, воспоминания Е. Н. Пешковой и Н. В. Остроумовой, множество других свидетельств людей, знавших писателя. Автор открывает нам сложную и даже трагичную судьбу этого необыкновенного человека, который при жизни, к сожалению, не дождался достойного признания и оценки.
Книга Н. Трущенко о генеральном секретаре ЦК ВЛКСМ Александре Васильевиче Косареве в 1929–1938 годах, жизнь и работа которого — от начала и до конца — была посвящена Ленинскому комсомолу. Выдвинутый временем в эпицентр событий огромного политического звучания, мощной духовной силы, Косарев был одним из активнейших борцов — первопроходцев социалистического созидания тридцатых годов. Книга основана на архивных материалах и воспоминаниях очевидцев.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Ваш муж переходит черту, откровенно флиртуя с другой женщиной на званом ужине. Но когда вы начинаете высказывать недовольство, он просит вас перестать быть неуверенной в себе и контролировать его. После долгих споров вы извиняетесь за то, что доставили ему столько хлопот. Ваша мать критикует вашу одежду, место работы и парня, с которым вы встречаетесь. Но вместо того чтобы сопротивляться, вы задаетесь вопросом: а может быть, она права? Вы начинаете думать, что тот, кто старше, имеет право вас критиковать. Газлайтинг – это коварная форма эмоционального насилия и манипуляции, которую трудно распознать и с которой еще труднее бороться. В этой книге известный психотерапевт доктор Робин Стерн показывает, как работает газлайтинг, как вам точно понять, какие отношения нужно сохранять, а от каких пора избавиться, и как защитить свою жизнь, чтобы вы никогда больше не чувствовали себя униженными.
Близкий вам человек периодически становится невыносимым? Требует от вас невозможного? Его настроение меняется на противоположное в течение пяти минут? Если вы или ваши близкие страдаете резкими перепадами настроения – от эйфории до жгучей ненависти, переживаете сильную зависимость от близких, тогда, возможно, это признаки заболевания, которое необходимо корректировать. Из этой книги вы узнаете, как помочь ему и себе сохранить отношения, как жить полной жизнью членам семьи, чей родственник страдает пограничным личностным расстройством. На данный момент это лучшая книга о пограничных расстройствах личности.
Современный мир – это цитадель порядка или царство хаоса? Мы появляемся на свет, чтобы стать вольными художниками Бытия или следовать универсальным Правилам? Отвечая на сложнейшие вопросы мироустройства, доктор Питерсон мастерски сплетает постулаты древних учений, великие литературные произведения и откровения современной науки и философии. Лобстеры непреклонны и тверды, защищая свою территорию. Шимпанзе кровожадны и склонны к иерархии. Кошки дружелюбны, но живут сами по себе. Не теми ли путями идут люди, балансируя между добротой и озлобленностью, великодушием и обидой, благородством и мстительностью? «12 правил жизни» – 12 бездонно простых истин, мудрые законы существования, низвергающие стереотипы и облагораживающие разум и дух читателя. Джордан Питерсон – клинический психолог, философ, профессор психологии Университета Торонто.
Может ли одна монетка сделать человека богатым? Конечно, нет, скажете вы. Но если добавить еще одну? И еще? И еще? В какой-то момент количество перейдет в качество. А теперь представьте, что одно крошечное изменение кардинально меняет всю жизнь. Звучит фантастически! Но, как и в случае с монетками, срабатывает эффект сложного процента. И вот уже маленькое, но регулярное действие привело к большим результатам. Атомные привычки – маленькие изменения, в которых скрыта огромная мощь! Вы давно пытаетесь измениться, но не получается.