Семь даосских мастеров. Древняя традиция бессмертных - [57]

Императрица кивнула и сказала:

— Да, это хорошая идея.

И в храм Белых Облаков сразу же был послан гонец с приглашением для Цю Чанчуня на следующий вечер на ужин в покоях императрицы.

Глава 28

Когда императорский посланник прибыл в храм Белых Облаков, чтобы передать Цю Чанчуню приглашение императрицы, тот уже знал весь ее замысел. Он принял приглашение, а своим ученикам велел подготовить двадцать четыре бочки с холодной водой:

— Проследите, чтобы все было в точности так. Эти бочки понадобятся мне, когда я вернусь. От этого зависит моя жизнь.

И Цю Чанчунь отбыл в императорский дворец.

Когда он предстал перед императрицей, та сказала:

— Даосский мастер, ваши способности к предсказанию поистине поразительны. Вы предрекли мне рождение мальчика, и теперь у народа есть наследный принц. Позвольте мне выразить свою благодарность и восхищение, поднеся вам эти три чаши вина. Это особое вино из личных запасов императора.

По знаку императрицы к ним подошел слуга с большой чашей вина и подал ее Цю Чанчуню. Тот опорожнил ее в один глоток. Еще дважды слуги наполняли чашу, и дважды Цю Чанчунь опустошал ее.

Вернувшись в монастырь от императрицы, Цю Чанчунь немедленно прыгнул в первую бочку с холодной водой. Вода в бочке нагрелась, и Цю Чанчунь перебрался в другую. В итоге, когда он таким образом добрался до двадцать четвертой бочки, то обнаружил, что вода там доходит ему всего лишь до груди: ученики не заполнили бочку до краев. И поскольку Цю Чанчунь не был полностью погружен в воду, яд, оставшийся в верхней части его тела, не мог быть окончательно нейтрализован. Он поднялся к голове и сжег часть волос, оставив на макушке даоса лысину.

Когда императрица узнала, что Цю Чанчунь не умер от отравленного вина, она велела позвать Бай-юня и сказала ему:

— Теперь у меня нет никаких сомнений в том, что Цю Чанчунь — Бессмертный. Он не умер от яда, который я ему приготовила.

— Может, яд был недостаточно силен, Ваше Величество? — спросил Бай-юнь. — У меня, впрочем, есть план получше, чтобы уж наверняка убедиться в том, мошенник Цю Чанчунь или нет. Говорят, даосские Бессмертные могут менять форму металла, особенно золота и серебра. Они могут сделать бесформенный слиток квадратным, круглым или плоским. Мы можем преподнести Цю Чанчуню золотой брусок и попросить его надеть его себе на голову как повязку. Если он сможет сделать из этого бруска такой ободок, то он точно Бессмертный. А если нет, то почувствует себя опозоренным, пустится в бега и уже никогда не вернется в столицу.

И опять императрица пригласила Цю Чанчуня во дворец. Когда мастер предстал перед ней, она увидела на его макушке большую лысину и спросила, что случилось с его волосами. Цю Чанчунь мягко ответил:

— Прошлой ночью Ваше Величество презентовали мне вино бессмертия. Оно было настолько сильным, что-Небесные Врата на моей макушке открылись и мой дух взошел во Дворец Бессмертных.

Этот ответ смутил императрицу, поскольку она поняла, на что намекает Цю Чанчунь. Но она все же обещала Бай-юню провести еще одну проверку и поэтому сказала:

— Даосский мастер, вы и вправду Бессмертный. Примите от меня эту золотую повязку на голову. Когда вы наденете ее, все люди будут знать, что вы духовный учитель императора и императрицы.

Слуга поднес Цю Чанчуню золотой брусок. Тот взял и легонько подул на него. Его внутренняя энергия сделала брусок мягким, как глина, и Цю Чанчунь без труда обернул его вокруг своей головы, как повязку. Говорят, что с тех самых пор даосские монахи по праздникам носят на голове желтые повязки.

Императрица была одновременно поражена и пристыжена. Она встала и сказала извиняющимся тоном:

— Мастер, я виновата в том, что подвергла сомнению уровень ваших способностей. Прошу простить хмою глупость и невежество.

— Дело не в вас, Ваше Величество, — ответил с поклоном Цю Чанчунь, — просто есть препятствия, которые мне нужно преодолеть для завершения Пути.

Когда Бай-юнь услышал эти слова, он поспешил войти в комнату императрицы. Поклонившись Цю Чанчуню, он сказал:

— Мастер, вся вина на мне. Мое сознание захватили демоны. Это я посоветовал императрице устроить вам проверку.

— Да нет же, я сам заварил всю эту кашу, — ответил Цю Чанчунь. — А вы, мастер, уже достигли подлинной пустоты. Как же в этом случае демоны могут захватить ваш разум?

Бай-юнь подумал про себя: «Я пытался навредить ему, но он, похоже, не держит зла…» А вслух сказал:

— Пусть прошлое останется в прошлом. Победа или поражение больше не имеют значения.

Императрица была в восторге от того, что Цю Чанчунь и Бай-юнь помирились. И тут же приказала слугам подать вина, чтобы отметить это событие. Затем стража у дверей объявила о приходе императора. Видя, что императрица и два монаха что-то отмечают, он сказал:

— Да-да, до меня уже дошли слухи, что уважаемые мастера разрешили свои разногласия. Я так обрадовался этому, что тут же поспешил сюда, чтобы не пропустить этот праздник.

Императрица рассказала ему, как было дело, и император сказал:

— Ничто не сделало бы меня счастливее, чем сознание того, что мастера Цю Чанчунь и Бай-юнь стали друзьями. Я всегда чувствовал, что буддизм, даосизм и конфуцианство следуют сходным принципам. И кстати, — обратился император к обоим монахам, — я решил, что в столице нужно возвести новый буддистский монастырь. Когда он будет завершен, туда будут перенесены все буддистские изображения и реликвии из храма Белых Облаков. А в храме Белых Облаков мы возведем новую статую Лао-цзы, дабы воздать дань уважения патриарху-основателю даосизма. Таким образом, в столице будут и даосский, и буддистский храмы. Да не растает в воздухе аромат их благовоний в течение многих тысяч лет!