Семь бойцов - [6]

Но в эту минуту снизу по течению послышались выстрелы. Должно быть, военная полиция прочесывала местность, подбирая трупы своих солдат и добивая наших раненых. Часовой повернулся ко мне спиной и зашагал в том направлении.

Проклятая собака заскулила ближе. Вот она радостно взвизгнула, видимо, обнаружив мой свежий след. Что же ты стоишь? Лучше погибнуть, чем ждать, пока тебя схватят и начнут колотить, как дикого кабана.

И вот я в воде. Стараясь ни о чем не думать, я полностью доверился Сутьеске. И она понесла меня к заветной цели. Несколько пуль шлепнули справа. Но я видел только лес на том берегу. До него оставалось метров двадцать, а силы уже оставляли меня. Сказывалась усталость, бессонные ночи и постоянный голод.

У самого берега я поднялся во весь рост. С одежды струйками стекала вода. Медленно, слишком медленно стал карабкаться по камням. Ухватившись за выступ, я нечаянно стукнул прикладом. И тут же пулеметная очередь ударила в скалу над моей головой. Я собрал последние силы и, шатаясь, пошел в лес. Те, кто отчаянно строчил по мне с того берега, должно быть, волновались больше меня. На их глазах «бандит» медленно уходил в заросли. Уходил, пошатываясь от усталости, подставляя свое исхудалое тело огню. Словно презирал смерть…

III

Подул ветер, и высокие сосны согнулись, как мачты. И чем дальше углублялся я в лес, тем сильнее завывал ветер в вершинах деревьев. Мимоходом я сорвал пучок черемши, но не смог утолить мучившего меня голода.

В тот день я прошел много километров. Желание найти своих подгоняло меня. В моем батальоне было шесть взводных и три командира роты. Неужели только мне суждено было остаться в живых? Я жил уже целый день после того, как переплыл реку, и еще день с половиной с тех пор, как уничтожили дивизию. Но чем же тут гордиться? Что это за командир взвода, который не уберег ни одного своего солдата, а теперь бредет, сам не зная куда? Охваченный этими мыслями, я шел и шел, еле передвигая ноги, крепко вцепившись в винтовку, все больше углубляясь в лес. Какое-то неведомое чувство подсказывало мне, что где-то рядом — немцы, что они повсюду окружают меня. Но я шел и шел, словно уходил в вечность. Мне насмешливо кивали еловые ветки, могучий аромат леса опьянял меня, тишина и безлюдье пугали.

Солнечный луч, словно заманивая, пробился сквозь качающиеся ветки и упал на узкую тропу. Будто кто подтолкнул меня. Неверным шагом, ощущая под ногами землю, как большую палубу корабля на взволнованном море, я пошел по этой тропе на восток. Через полкилометра она привела меня к небольшому ущелью, каких много в этих местах. Остановившись у входа в него, я почувствовал на себе чей-то взгляд. Под большим дубом стоял какой-то человек. Я сразу же укрылся за одним из деревьев.

Из-под шапки незнакомца выбивались седые волосы. Тяжелый взгляд его синих глаз сверлил меня. Нас разделяло всего несколько деревьев.

— Ты кто? — спросил он резко.

— Человек! — ответил я.

Он стоял у дуба и, казалось, сливался с ним. Этот человек не даст мне уйти! Огромной рукой он обхватил ствол винтовки. Ноги были обуты в крепкие башмаки, а штанины, грубо заштопанные на коленях, почти касались земли.

— Вижу, что человек, — сказал он.

— С реки, — пояснил я, — там, где был бой.

— Был бой, говоришь? — криво усмехнулся он.

Я не знал, как лучше ответить на эту усмешку: то ли разозлиться, то ли проявить осторожность. А он вышел из своего укрытия и спокойно стал подходить ко мне, крепкий, как тот дуб, за которым он только что стоял.

— Как зовут тебя?

— Грабовац, — ответил я сердито.

— Твою часть разбили?

— Да, как и твою. Я ни одной не видел не разбитой… Ты солдат? — спросил я.

Он не ответил.

— Ладно уж, — произнес я.

Незнакомец более дружелюбно взглянул на меня.

— Если знаешь лес, веди, — сказал я, а про себя подумал: может, я золотой самородок нашел, а может, и гриб ядовитый.

— Меня зовут Минер, — отрезал он и протянул мне руку. На поясе у него висели две гранаты.

Теперь мое одиночество кончилось. Я сел рядом с Минером и только теперь почувствовал, как устал…

Проспав два часа, мы тронулись дальше, по долине какого-то ручья. Я заметил, что Минер знает дорогу. Так началось наше путешествие, вернее, поиски кусочка земли, где бы смерть не была хозяином. Теряя сознание от голода, я еле успевал за Минером. Иногда в памяти всплывали картины прошлого. Вспоминалось только хорошее. Печальное как-то само собой утопало в забвении, исчезало в сверкании ручьев, что бежали перед нами с севера на юг. Но порой красота окружающей природы только еще больше угнетала меня…

IV

Мы идем уже несколько часов, а Минер не проронил ни слова. Он идет первым, ссутулив свои широкие плечи и чуть наклонив голову, как разъяренный бык, готовый к бою. Метрах в трех от него плетусь я. Минер передвигается крадучись, бесшумно. В своей поношенной одежонке он иногда напоминает мне большой почерневший пень. Когда силы оставляют меня, я ударяю камнем о приклад. Минер сразу же останавливается, оглядывается и рукой приглашает сесть рядом. Лес, как плотный занавес, прикрывает нас, а мы, как актеры, готовимся с минуты на минуту выйти на сцену.