Селфи. Почему мы зациклены на себе и как это на нас влияет - [96]

Политолог профессор Кэтрин Крамер несколько лет прожила среди синих воротничков в штате Висконсин, который в 2016 году впервые с 1984 года проголосовал за республиканцев. Она описывает царившее среди населения в последние четыре десятилетия сильное ощущение несправедливости: люди работали не менее усердно, чем их родители, платили все налоги, однако в итоге могли позволить себе далеко не такое высокое качество жизни. «С их точки зрения, они делали все, чему их учили, чтобы преуспеть, но почему-то этого оказалось мало». Несмотря на свой упорный труд, они не получали достаточно взамен в виде власти, денег или уважения. Их ощущение силы, влияния на свою жизнь и на мир в целом наткнулось на препятствие; их геройские сюжеты застопорились. Это породило глубокое недовольство, сгустившееся до общей ненависти к ответственным, по их мнению, людям: представителям элит, горожанам, истеблишменту и правительству. С их точки зрения, все они были связаны в один никчемный, бессердечный, надменный и коррумпированный клубок.

Воодушевленные риторикой республиканцев и правых СМИ, многие из этих людей решили, что для преодоления их проблем необходимо избавиться, насколько это возможно, от ненавистного правительства. В год финансового кризиса начался резкий и устойчивый рост поддержки идеи сокращения бюрократического аппарата. И эта поддержка шла не только от беднейших слоев. Все больше американцев соглашались с мнением, что «правительство вмешивается в вопросы, которые люди должны решать самостоятельно», и что «чем меньше правительства – тем лучше».

В 2000-х также стала популярна идея о том, что правительства должны управляться примерно как корпорации, и эта тенденция явственно обнажает массовое проникновение концепции неолиберального «я». Распространение этой идеи отмечается не только политологами, с ней столкнулась и Крамер в ходе своих полевых изысканий в Висконсине. «Эта тема часто всплывала, – пишет она, – причем не только в преимущественно республиканских группах». Разумеется, в лице Дональда Трампа многие нашли своего бизнесмена. Этот человек смотрел на мир как на систему прибыльных или убыточных транзакций, сделок, удачно заключенных или упущенных. Помимо этого, он позволил им выразить свою обиду и обещал «осушить болото» [99] в Вашингтоне. Он дал им надежду вновь стать героями.

Возможно, они не знали точно, как это называть, но многие избиратели были правы в своих догадках: что-то действительно изменилось несколько десятилетий назад, и поэтому они страдали. Также нетрудно понять, почему они чувствовали пренебрежение по отношению к себе. После окончания «Великой компрессии» избирателям, в сущности, оставалось довольствоваться выбором между двумя вариантами неолиберализма. Стоит ли удивляться, что столь многие из них решили (пусть и заблуждаясь), что все политики одинаковы и не имеет значения, за кого ты проголосуешь, ведь все равно ничего не изменится. Когда политологи сопоставляют предпочтения электората с фактически проводимой политикой, то обнаруживают, что и демократы, и республиканцы действуют, главным образом, с оглядкой на желания богатейших слоев, причем демократы лишь чуть больше заботятся о среднем классе. Взгляды беднейшей трети населения практически никак не учитываются.

В таком вот контексте и под тяжестью последствий финансового кризиса рассерженный и разочарованный народ обратился к представлявшим антиистеблишмент фигурам слева (Сандерс [100] и Корбин [101]) и справа (Трамп и Фараж [102]). Социалисты дрогнули, подтвердив тем самым прочность нашего индивидуалистского ядра. А затем случились политические потрясения 2016 года. В Великобритании кампания за выход из Европейского союза особо рьяно эксплуатировала опасения людей, недовольных свободным передвижением рабочей силы, пугая их плакатами со словами «Турция (население 76 миллионов человек) вступает в ЕС» и обещая, что Брекзит позволит правительству «снова взять под контроль» границы страны. Тем временем в США Дональд Трамп говорил, что «поставит нужды Америки на первое место», построив стену вдоль границы с Мексикой, потратив миллиарды долларов на инфраструктуру и заставив Apple перенести свои заводы на родину, а один из его ближайших советников жаловался репортерам, что «глобалисты сожрали американский средний класс и создали средний класс в Азии».

По мнению многих левых, запутавшихся в тенетах политики идентичности, эти возмутительные призывы к старомодному расизму были столь явно отвратительны, что к ним не мог прислушаться ни один здравомыслящий человек. Однако другие люди услышали это совершенно иначе. Они услышали, как сулящие перемены аутсайдеры ругают истеблишмент. Они услышали, как смелые бунтари поносят на чем свет стоит самодовольный и «политкорректный» образованный класс, который их вечно игнорировал, прислушиваясь лишь к меньшинствам, а на жалобы реагировал оскорблениями и нравоучениями. (Плакат одного из сторонников Трампа гласил: «Я не отброс – я просто американский работяга, платящий налоги!») А еще они услышали доводы против глобализации и неолиберализма.