Селфи - [3]

– Второй мировой?

Он кивнул. По представлениям Доррит, в войне не могло быть ничего хорошего. Никаких поводов для улыбки.

Она немного приподнялась и, заглянув за спину деда, попробовала подсмотреть, чем он занимался, когда она вошла.

– Найн, на эти фотографии тебе не стоит смотреть, Дорритхен, – сказал он, положив руку ей на шею и отворачивая ее от стола. – Быть может, когда-нибудь, когда ты вырастешь… А детям нечего на них глазеть.

Она кивнула – и все же вытянула шею на несколько сантиметров. На этот раз дед ей не помешал.

Ее взгляд упал на длинную полосу, состоявшую из черно-белых кадров: на первом из них ссутулившегося мужчину тащили к ее дедушке, который на следующих снимках поднимал пистолет и стрелял в шею этому мужчине.

– Вы ведь с ним просто играли, дед, да? – очень осторожно спросила она.

Тот нежно взял ее за подбородок и повернул голову, заглянув ей прямо в глаза.

– Война – не игра, Доррит. Врагов приходится убивать, чтобы они не убили тебя первыми, – ты же понимаешь это, правда? Если б твой дедушка тогда не защищался до последнего, не сидеть бы нам сегодня здесь, верно?

Она медленно покачала головой и вновь потянулась к столешнице.

– И все вот эти люди хотели тебя убить?

Ее взгляд скользил по разноформатным фотографиям, о которых она не знала что и думать. Это были жуткие картины: люди, падавшие, как подкошенные, мужчины и женщины, висевшие на веревках, одного мужчину били по шее огромной дубиной. И на всех снимках ее дед неизменно стоял рядом.

– Да, хотели. Они были злобными и омерзительными тварями. Но тебе не стоит об этом беспокоиться, кисуня. Война давно окончена, а новой войны никогда не будет, это дедуля тебе обещает. Все закончилось тогда. Alles ist vorbei[1]. – Он повернулся к фотографиям, лежащим на столе, и еле заметно улыбнулся, словно смотреть на них доставляло ему удовольствие. Видимо, потому, что ему больше не надо бояться и защищаться от врагов, подумала она.

– Хорошо, дед.

Они почти одновременно услышали звук шагов, доносившийся из соседней комнаты, и успели отодвинуться от стола, прежде чем бабушка Доррит оказалась на пороге между стеллажами и вперилась в них взглядом.

– Что тут происходит? – грубо поинтересовалась она и схватила Доррит за руку, обругав обоих. – Доррит тут совершенно не место, Фрицль, разве мы не обсуждали это?

– Alles in Ordnung, Liebling[2]. Доррит только что зашла и уже собиралась уходить. Правда, малышка? – мягко обратился он к девочке, в то время как взгляд его стал холодным. «Молчи, если не хочешь скандала» – так она поняла этот взгляд, а потому кивнула и послушно подчинилась, когда бабушка потащила ее в кабинет.

В тот момент, когда они выходили из комнаты, Доррит обратила внимание на то, что плоскость стены вокруг дверного проема тоже не пустовала. По одну сторону двери висел большой красный флаг с крупным белым кругом по центру, основную площадь которого занимал черный крест причудливой формы. По другую сторону красовался цветной портрет дедушки – он стоял, высоко подняв голову и вытянув правую руку вверх под углом.

«Такое я точно никогда не забуду», – подумала девочка впервые в жизни.

* * *

– Не бери в голову то, что сказала бабушка, и уж тем более то, что ты видела в комнате деда! Обещаешь, Доррит? Это все вздор.

Мать просовывала руки Доррит в рукава пальто, опустившись перед ней на корточки.

– Сейчас пойдем домой и забудем об этом. Ладно, пуговка моя?

– Конечно, мама. Но почему вы так громко кричали в столовой? Папа поэтому ушел? И где он теперь? Дома?

Мать покачала головой и серьезно сказала:

– Нет, в последнее время мы с твоим папой не ладим, так что он сейчас в другом месте.

– А когда он вернется?

– Не знаю, вернется ли он вообще, Доррит. Но ты не печалься. Нам не нужен никакой папа, потому что твои бабушка с дедушкой смогут о нас позаботиться, ты же знаешь.

Мама улыбнулась и ласково потрепала ее по щекам. Изо рта у нее исходил резкий запах, напоминавший запах прозрачной жидкости, которую дедушка иногда наливал себе в крошечную рюмку.

– Послушай, Доррит. Ты милая и красивая. Гораздо прекраснее, умнее и способнее всех остальных маленьких девочек. Так неужели мы с тобой не проживем без папы?

Доррит попыталась кивнуть, но голова ей не подчинилась.

– А теперь давай-ка поскорее пойдем домой и включим телевизор – надо же нам посмотреть на прекрасные платья, которые дамы надели на свадьбу принца с китайской красавицей! Правда, Доррит?

– Значит, Александра станет принцессой, да?

– Конечно, как только они поженятся. А до тех пор она останется совершенно обычной девушкой, которой посчастливилось встретиться с настоящим принцем. И тебя, возможно, ждет та же участь, радость моя. Когда ты вырастешь, то станешь богатой и знаменитой, потому что ты куда красивее и прекраснее Александры. Ты получишь в этом мире все, что только пожелаешь. Только погляди на свои светлые локоны и тонкие черты лица – разве Александра может похвастаться такими достоинствами?

Доррит улыбнулась.

– А ты всегда будешь со мной, мама, правда? – Она любила растрогать свою маму, как сейчас.

– Ах, ну конечно, моя маленькая собственница. И я всё-всё для тебя сделаю!