Селф-терапия. Разбуди Внутреннего Ребенка - [18]

Поскольку защитник обеспокоен этим действием, нам нужно выяснить у него, чего он боится, чтобы мы могли его приободрить. Иначе он не даст нам разрешения работать с изгнанником.

К: Путаник боится, что изгнанник захлестнет меня, как поток.

Д: Попросите его дать какой-то знак, если он почувствует, что изгнанник захватывает управление. Этот защитник и впрямь поможет нам, подавая сигнал, что это происходит, и тогда вам нужно будет вернуться в состояние «Я».

В терапии ВСС есть техники, помогающие удерживаться в центре личности, чтобы не быть переполненными эмоциями изгнанника. Они будут рассмотрены далее в книге. Я уверяю защитника, что это возможно, и предлагаю помочь мне.

К: Хорошо. Кажется, он согласен… Теперь возникают разного рода опасения. Я буду двигаться слишком медленно. Я буду бесцельно бродить вокруг да около, и ничего не произойдет.

Первое заверение, кажется, сработало, и теперь на поверхность выходят остальные страхи Путаника. Это хорошо, так как у Кристин появляется возможность успокоить его и другие страхи.

К: Я говорю Путанику, что могу понять его опасения, но не думаю, что это произойдет. Мы пробовали подобные вещи раньше, и я всегда проявляла готовность помочь, когда мне давали шанс это сделать. И вы (Джей) тоже здесь, чтобы подержать меня, поэтому я предложила Путанику рассматривать это как возможность освоить новую территорию, где он сможет расслабиться и не так напряженно работать.

Кристин намекает, что, разрешая нам продолжить, защитник тоже кое-что получит взамен – он сможет расслабиться.

Д: Хорошо. Как он реагирует?

К: Нормально, эти образы такие забавные. Путаник как бы откидывается на садовом стуле и скрещивает ноги, чтобы посмотреть, что произойдет дальше. Это так смешно. О боже! (Смеется.)

Тот факт, что Путаник откидывается на спинку стула, показывает, что заверения Кристин подействовали и он разрешает продолжать работу с изгнанником. Ее субличности могут без особого труда ей доверять. Это показатель того, какую большую работу над собой Кристин уже проделала.

Д: Хорошо.

К: Вот и изгнанница. Она очень маленькая и щуплая, довольно хрупкая. Это интересно, потому что я высокая и сильная. Но она одета в платьице, и все ее маленькое и легкое тело делает ее довольно уязвимой. У нее словно ком в горле, и она наблюдает за происходящим на грани паники.

Д: Вы можете спросить свою часть, как ей хочется, чтобы к ней обращались.

К: Думаю, просто Маленькая девочка.

Д: Спросите Маленькую девочку, чего она так боится.

К: Что ее оставят одну в темноте и никого рядом не будет. Это так интересно. Но сейчас она паникует, и это чересчур для меня.

Паника Маленькой девочки воздействует на Кристин и выдергивает ее из состояния «Я».

Д: Дайте ей понять, что чувствовать испуг это нормально, но попросите не переполнять вас этим чувством.

Одним из страхов Путаника был страх оказаться эмоционально поглощенным, но мы можем предотвратить эту ситуацию, попросив изгнанника не переполнять ее чувствами.

К: Теперь я в порядке. И уже не так сильно этого боюсь. Хорошо, что ей разрешили испытывать панику, иначе она бы ушла.

Это показывает, как важно прояснить для изгнанника, что просьба отделиться не связана с запретом на переживания. Если бы эта изгнанница поняла, что ее эмоции под запретом, она не смогла бы достаточно доверять Кристин, чтобы остаться рядом.

К: Ей нравится, что я сейчас рядом. Она и впрямь видит, что кто-то («Я») находится рядом, и она удивлена. Как только это происходит, она приходит в себя и хочет со мной поговорить. Ее напряжение спадает.

Д: Так. Она отпускает свой страх и открывается вам.

Теперь, когда часть не наполняет Кристин паникой, Кристин может находиться в состоянии «Я» и у Маленькой девочки есть на кого положиться. А это позволяет ей успокоиться.

К: Да, это верно.

Д: Что она хочет вам сказать?

К: Что ей было очень тяжело и что ей приходилось все делать самой. Она действительно напугана. Никого не было рядом. Я хочу спросить ее, в какой ситуации она была.

Д: Звучит неплохо.

К:…Я вижу, как встревает мой ум и говорит, что это происходило в больнице, когда я была ребенком, но не уверена. Я хочу, чтобы она сама мне рассказала.

У Кристин была теоретическая догадка о детских истоках страха ее изгнанницы, но чтобы удостовериться, что это правда, она должна получить эту информацию от нее напрямую. Поэтому она задает ей вопрос. Это также дает возможность продолжать работу живым и личностным образом.

Д: Хорошо.

К: Она говорит мне, что вокруг темно, свет выключен. И никто ее не любит. Нет никого рядом, а это значит, что ее никто не любит. Нет никого, кто бы о ней позаботился.

Это детский опыт, создавший бремя страха и паники и убеждение, что никто ее не любит.

К: И от лица «Я», когда я это слышу, я хочу обнять ее. Я хочу посадить ее на колени.

Д: Сделайте это.

У Кристин возникло замечательное спонтанное желание успокоить Маленькую девочку. Она, как родитель, утешает ее, что является одним из аспектов процесса исцеления.

К: Меня поражает то, что в ее маленьком теле нет напряжения. Это мягкое, беззащитное тельце. Но на ее сердце тяжесть, груз, который она несет… Да, эта тяжесть на сердце связана с чувством беспросветности, с ощущением, что ничего нельзя исправить. И ей приходится нести это бремя одной, потому что рядом никого нет. (Пауза.)