Селестина - [63]

Ареуса, Сентурио, Элисия.

Э л и с и я. О чем так раскричалась моя сестрица? Мо­жет, она уже знает печальные новости? Тем лучше; за та­кую страшную весть не жди награды. Плачь, плачь, лей слезы, таких людей не часто встретишь. Рви на себе во­лосы, как я, горемычная; лишиться веселья в жизни хуже, чем умереть. О, теперь я ее еще больше люблю, раз она так горюет!

А р е у с а. Убирайся вон из моего дома, негодяй, бол­ван, враль, мошенник! Ты обманул меня, дуру, своими лживыми посулами. Притворством и лестью ты выманил у меня целое состояние! Я тебе, мерзавцу, дала камзол и плащ, шпагу и щит, пару рубашек с такой чудесной вы­шивкой, дала коня и доспехи, нашла тебе хозяина, с кото­рого ты и сапоги недостоин снимать. Теперь только об одном пустяке тебя попросила — а ты придумываешь ты­сячу отговорок.

С е н т у р и о. Сестренка, да мне легче десять человек убить тебе в угоду, чем пройти пешком хоть одну лигу.

А р е у с а. А зачем ты проиграл коня, подлый картеж­ник? Да если бы не я, давно бы тебе болтаться на висе­лице. Три раза я спасала тебя от правосудия, четыре раза выкупала из игорных притонов. И зачем я, дура, стараюсь? Зачем храню верность такому трусу? Зачем верю его вранью? Зачем открываю ему дверь? Да что в нем хоро­шего? Лохматый, весь в шрамах, однорукий, дважды по­ротый, живет с тридцатью девками зараз! Убирайся сей­час же, чтоб я тебя больше не видела! Не смей подходить ко мне и называться знакомым, не то, клянусь прахом отца и матери, угостят тебя тысячью палок по твоим широ­ченным плечам! Так и знай, я уж найду того, кто сумеет отлупить тебя, и не раз!

С е н т у р и о. Вздор несешь, дуреха! Вот погоди, я разозлюсь, тогда кое-кому придется поплакать. На сей раз, уж так и быть, прощаю; сюда идут, как бы нас не услыхали!

Э л и с и я. Войду. Нет, не скорбный плач я слышу, а брань и угрозы!

А р е у с а. Ах, горе мне! Это ты, Элисия? Иисусе, Иисусе! Глазам не верю! Что это? О ком такое горе? Что за печальный наряд? Послушай, сестрица, да ты меня пу­гаешь! Скажи скорее, что случилось? Ничего не пойму, прямо вся кровь застыла в жилах.

Э л и с и я. Какая беда, какая утрата! Ты видишь ни­чтожную долю того, что я чувствую и таю в себе. Сердце мое мрачнее, чем одежда, душа темнее, чем чепец. Ах, сестра, сестра, я не в силах говорить! Язык не повернется.

А р е у с а. О горе! Что же ты молчишь? Говори, пере­стань рвать волосы, не бей себя в грудь, не царапай лицо! Что это за несчастье? Оно касается нас обеих? Меня тоже?

Э л и с и я. Увы, любимая сестра моя! Семпронио и Пармено уже нет в живых, нет их уже на свете! Души их сейчас очищаются от грехов, избавились они от нашей го­рестной жизни.

А р е у с а. Быть не может! Перестань, замолчи, бога ради, не то я упаду в обморок,

Э л и с и я. Худшее впереди. Дай срок, еще не то услы­шишь. Селестина, наша Селестина, та, что заменяла мне мать, кормила меня и поила, возвысила меня над всеми девками в городе и предместьях, — Селестина держит сей­час ответ перед богом. У меня на глазах пронзили ее ты­сячью ударов; на груди моей ее убили.

А р е у с а. О, неслыханный удар, о, печальные новости, достойные смертного плача! О, нежданная беда! О, невоз­вратимая потеря! Как быстро судьба повернула свое ко­лесо! Как случилось, что погибли все трое? Отчего они умерли? Я потеряла голову, я вне себя. Трудно поверить! Восьми дней не прошло, как я их видела, и вот мы уже говорим: «Да простит им господь!» Расскажи мне, по­дружка, как произошло это безграничное несчастье?

Э л и с и я. Сейчас узнаешь. Ты, конечно, слышала, сестрица, о любви Калисто и этой сумасбродки Мелибеи. Вот Селестина и взялась, по просьбе Семпронио, уладить это дело за плату. Столько она приложила забот и стара­ний, землю, как говорится, рыла — и быстро добилась своего. Когда Калисто увидел, что достигнуто доброе со­гласие там, где он и не надеялся, то расплатился с не­счастной моей теткой, подарив ей золотую цепь. А зо­лото— такой напиток, что чем больше пьешь, тем сильнее жажда. Вот и Селестина, как разбогатела, забрала свою добычу и не пожелала поделиться с Семпронио и Пармено, хоть и был меж ними уговор разделить все, что даст К а л и с т о. Как-то под утро возвращались эти парии уста­лые, так как всю ночь сторожили хозяина с Мелибеей, и злые-презлые из-за какой-то ссоры, да потребовали у старухи свою долю цепочки. А Селестина стала отнеки­ваться от уговора и обещаний, заявила, что весь барыш пойдет ей одной, и даже пустилась в откровенности насчет разных тайных делишек. Знаешь, как говорится: «Ку­мушки поссорятся — все друг другу выложат». Тут парни, ясно, взбеленились: подхлестывала их нужда, а с ней не до любви, да еще досада и усталость, от которых всякие не­приятности бывают. И вот рушились все их надежды. Тут они уж не знали, что и делать. Много было говорено вся­кого. Наконец, видя жадность Селестины и упорство, они выхватили шпаги и закололи ее.

А р е у с а. О, несчастная старуха! Так вот какая смерть была ей суждена! А Семпронио с Пармено? Кто же их-то убил?

Э л и с и я. Совершив убийство, они пытались убежать от стражи, выпрыгнули из окна, да тут полумертвыми их схватили и казнили без промедления.