Селестина - [5]
ПАРМЕНО. Помню! Хоть я был ребенком, ты тащила меня к изголовью и прижимала к себе, а я удирал, потому что от тебя воняло старухой.
Селестина усадила Пармено на дорогу, достала конфетку, в рот ему засунула. Потом фляжку с вином из-за пазухи вынула, чтоб запил Пармено сладость. Принялась ему в руки пыль насыпать, играет с ним, смеётся, как на родного сына смотрит.
СЕЛЕСТИНА. Чтоб ты сдох! Как он это говорит, бесстыжий! Сынок, твой отец был ещё жив, когда ты ушёл от меня. Настало время покинуть ему этот мир, он послал за мною, велел тебя отыскать и открыть, где спрятан клад золота и серебра. Слово, данное мёртвым, надо держать крепче, чем слово, данное живым, ибо мертвые не могут постоять за себя. Это я, сынок, к тому, что твой хозяин хочет, чтоб все ему даром служили. О дружбе с ним не думай. Представился случай, ты сможешь поправить свои дела. А остальное, о чем я говорила, тоже получишь в своё время.
ПАРМЕНО. Не нужно мне состояния, нажитого бесчестно. Уж лучше честная, беззаботная бедность. Я тебе не верю. Я бы хотел прожить жизнь без зависти, спать без трепета, в обиде держаться гордо, а в нужде — твердо. Всего безопаснее спокойная нищета.
СЕЛЕСТИНА. Ага. Во всех превратностях помогают друзья. Дружи с Семпронио. Захочешь, Пармено, мы отлично заживем! Слушай: Семпронио любит Элисию, двоюродную сестру Ареусы…
ПАРМЕНО. Ареусы?
СЕЛЕСТИНА. Да, Ареусы.
ПАРМЕНО. Ареусы, дочери Элисо?
СЕЛЕСТИНА. Именно.
ПАРМЕНО. Правда?
СЕЛЕСТИНА. Правда. Вот добрая судьба: перед тобою та, которая тебе подарит Ареусу.
ПАРМЕНО. Семпронио — дурак. Я никому не верю!
СЕЛЕСТИНА. Всем верить — крайность, а никому — заблуждение.
ПАРМЕНО. Я хочу сказать, что тебе-то я верю, но не вполне. Оставь меня!
СЕЛЕСТИНА. Послал Господь орехи беззубому! В одиночку скучно веселиться! Друзьям приятно рассказывать о любовных делишках: «То-то она сделала, так-то я ее поцеловал, так она меня укусила, я ее обнял, она ко мне прижалась, гляди-ка на рогатого: оставил ее одну!» О, что за речи! Всем этим разве можно наслаждаться без приятеля? (Пауза.) На этом, Пармено, прощаюсь я с тобою и заканчиваю переговоры. Люди заблуждаются, а скоты — упрямятся.
Прибежал из подвала Калисто, за ним — Семпронио. В руках у Калисто куча золотых монет.
КАЛИСТО. Прими убогий дар того, кто с ним вместе вручает тебе свою жизнь. Я люблю Мелибею. Я мелибеянин. Поняла?
СЕЛЕСТИНА. Поняла. Всё сделаю.
ПАРМЕНО. Что он ей дал, Семпронио?
СЕМПРОНИО. Сто золотых монет. Говорила с тобою матушка?
ПАРМЕНО. Да, молчи!
СЕМПРОНИО. Ну и что же?
ПАРМЕНО. Я на все согласен, только мне страшно.
СЕМПРОНИО. Молчи ты, а то я тебя еще не так настращаю.
КАЛИСТО. Ступай, матушка, неси утешение своему дому, а вслед за тем принеси утешение моему, да поскорее!
Селестина подхватила юбку и — давай Бог ноги, кинулась прочь из дома. Семпронио полетел за ней. У старухи силы ещё много — не может догнать её Семпронио, падает в пыль, отплёвывается, вскакивает, дальше бежит. Бегут оба, хохочут, Селестина на ходу деньги из руки в руку, как пыль, пересыпает.
Калисто, возгордившись, что совершил взрослый поступок, отправился, мурлыкая себе что-то под нос, во двор. Ходит, камни башмаками пинает. Пармено — за ним следом.
ПАРМЕНО. Сеньор, твоя щедрость нашла б себе лучшее применение, кабы ты одарял Мелибею. Ты попал в плен к ведьме!
КАЛИСТО. Как так в плен, дурак?
ПАРМЕНО. Ведь кто владеет твоей тайной, владеет и твоей свободой.
КАЛИСТО. Необходим посредник, который передаст из рук в руки мое послание той, с кем мне невозможно говорить. Одобряешь ли ты мой поступок?
ПАРМЕНО. Всё твоё имущество попадет в руки сводни, которую три раза вываляли в перьях!
КАЛИСТО. Зачем её вываливали в перьях?
ПАРМЕНО. Так поступают всегда со своднями и колдуньями!
КАЛИСТО. Этот олух захотел палок! Выдает себя за умника! Ты отнимаешь надежду у моей любви! Молчи! Я страдаю, а ты философствуешь. Сосия нет дома. Приведи коня, вычисти хорошенько, затяни подпругу. Вдруг мне вздумается проехать мимо дома моего божества. Я люблю Мелибею! Я — мелибеянин!
ПАРМЕНО. Заладил! Слышал я сто раз! Мелибеянининин!
Пармено от злости кулаки сжал, зубами заскрипел, но куда деваться — отправился в растворённые ворота конюшни — выводить коня.
Вот уж я в конюхи записался. Хозяину правда глаза колет. А ты что ржешь, сеньор конь? Почуял Мелибею? Тоже мелебянининином стал?
КАЛИСТО. Подержи стремя, открой ворота. А придет Семпронио с той сеньорой, скажи, чтоб подождали, я скоро вернусь.
Калисто взлетел на коня и ускакал — пыль из-под копыт понеслась.
ПАРМЕНО (кричит ему вслед). Можешь не возвращаться! Провались к черту! Уж я похлопочу, чтоб Семпронио с Селестиной тебя обчистили!
Пармено подошёл к яблоне, что во дворе стояла, рвёт яблоки, кусает и кидает вслед умчавшемуся Калисто, чуть не плачет…
Семпронио и Селестина всю Испанию оббежали три раза. И куда бежали — непонятно, заблудились, встали на развилке дорог, не знают — куда идти. А кругом них жизнь кипит — баски, тореро, быки, Кармен, Поприщин, горы, виноград, фиеста — короче, сплошняком вокруг горячие испанцы жизнь свою живут.
Сели Семпронио и Селестина в пыль, тяжело дышат. Селестина бороду отцепила, обмахивается ею, душно ей.
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Монолог в одном действии. Написана в июле 1991 года. Главная героиня Елена Андреевна много лет назад была изгнана из СССР за антисоветскую деятельность. Прошли годы, и вот теперь, вдали от прекрасной и ненавистной Родины, никому не нужная в Америке, живя в центре Манхэттена, Елена Андреевна вспоминает… Нет, она вспоминает свою последнюю любовь – Патриса: «Кто-то запомнил первую любовь, а я – запомнила последнюю…» – говорит героиня пьесы.
Амалия Носферату пригласила в гости человека из Театра, чтобы отдать ему для спектакля ненужные вещи. Оказалось, что отдает она ему всю свою жизнь. А может быть, это вовсе и не однофамилица знаменитого вампира, а сам автор пьесы расстаётся с чем-то важным, любимым?..
«Для тебя» (1991) – это сразу две пьесы Николая Коляды – «Венский стул» и «Черепаха Маня». Первая пьеса – «Венский стул» – приводит героя и героиню в одну пустую, пугающую, замкнутую комнату, далекую от каких-либо конкретных жизненных реалий, опознавательных знаков. Нельзя сказать, где именно очутились персонажи, тем более остается загадочным, как такое произошло. При этом, главным становится тонкий психологический рисунок, органика человеческих отношений, сиюминутность переживаний героев.В ремарках второй пьесы – «Черепаха Маня» – автор неоднократно, и всерьез, и не без иронии сетует, что никак не получается обойтись хорошим литературным языком, герои то и дело переходят на резкие выражения – а что поделаешь? В почерке драматурга есть своего рода мрачный импрессионизм и безбоязненное чутье, заставляющее сохранять ту «правду жизни», которая необходима для создания правды художественной, для выражения именно того драматизма, который чувствует автор.
Пьеса в двух действиях. Написана в декабре 1996 года. В провинциальный город в поисках своего отца и матери приезжает некогда знаменитая актриса, а теперь «закатившаяся» звезда Лариса Боровицкая. Она была знаменита, богата и любима поклонниками, но теперь вдруг забыта всеми, обнищала, скатилась, спилась и угасла. Она встречает здесь Анатолия, похожего на её погибшего сорок дней назад друга. В сумасшедшем бреду она пытается вспомнить своё прошлое, понять будущее, увидеть, заглянуть в него. Всё перепутывается в воспаленном сознании Ларисы.
В этой истории много смешного и грустного, как, впрочем, всегда бывает в жизни. Три немолодые женщины мечтают о любви, о человеке, который будет рядом и которому нужна будет их любовь и тихая радость. Живут они в маленьком провинциальном городке, на краю жизни, но от этого их любовь и стремление жить во что бы то ни стало, становится только ярче и пронзительнее…