Изобо пожала плечами, сделав обеспокоенное лицо – мол, что это с тобой, банный сотрудник?
Тогда Карлсон повернулся к Широкову.
– Вы с Верочкой притащили? – строго спросил он. Но строгость получилась какая-то странная.
Широков опустил красивые ресницы – он знал, что взглядом не сможет соврать.
– Ничего мы не притащили, – обиженно ответила за него Верочка. – Изабо, что это с ним?
Валька понял – и они видят смуглую гитару! И они узнали ее! Значит, удалось. Ну, Карлсон!..
Карлсон резко повернулся к Вальке. Валька не шагнул вперед, не раскинул резким движением руки с растопыренными пальцами, не скорчил гримасы – незачем, незачем… Он просто негромко рассмеялся. Удалось!.. Остальное не имело значения.
И этот смех совершенно вывел Карлсона из себя.
Смех был и в опущенных ручищах Широкова, и в полуоткрытых губах Верочки, и в строгом лице Изабо. Гитара явственно стояла в углу – потрогай!
– А вот сейчас!..
Остальное было мгновенно, сумбурно, бестолково, яростно и на едином вздохе.
Карлсон выхватил и вскинул пистолет, собираясь пробить гитару пулей и так уничтожить галлюцинацию. Валька рванулся спасать гитару. Верочка повисла на руке Карлсона, и тут же на него всем телом рухнул медведь Широков. Пистолет полетел на пол и скользнул под диван.
Валька увернулся от полетевших кубарем на пол людей, и тут его схватила за руку Изабо.
– Я люблю тебя! – быстро сказала она.
Коротко поцеловав в губы, она толкнула Вальку к двери.
Он выбежал в коридор и бросился вниз по лестнице…
Рига
1994
