Секта с Туманного острова - [67]

– Ага, теперь понимаю…

Глаза у него сверкнули.

– Хотя жители деревни, разумеется, говорят совершенно другое.

– Что же?

– Что он завывает, когда кому-то вскоре предстоит умереть.

* * *

– Это Фредрик, – говорит он маленькой девочке, которую я сразу невзлюбил.

Она слегка лупоглазая, с крысиными хвостиками на голове, остреньким носиком, почти незаметным подбородком и такой надменной улыбочкой типа «мой папа богатый», которая обнажает отвратительную зубную пластинку.

«Ну, погоди», – думаю я, но улыбаюсь в ответ своей самой лучшей улыбкой.

Он заставил меня принять душ и надеть новые брюки, носки и футболку, которые извлек откуда-то.

– Фредрик немного поживет у нас в гостевом доме, – говорит он.

«Это мы еще посмотрим», – думаю я.

Оглядываю большую комнату, где мы сидим.

Мраморный пол. Все бежевое, белое и голубое. Меблировка экономная, но с дорогой обивкой. Огромные окна с тяжелыми занавесями. Картина на стене похожа на подлинного Пикассо.

«Средиземноморская роскошь», – думаю я.

Подобного мне еще видеть не доводилось.

Как-то уютно пахнет чистотой – не мылом и моющими средствами, а полиролью для мебели и проветренными помещениями.

Но вот мой взгляд останавливается на ней: Эмили, графиня.

Она некрасива. Нос слишком длинный и слегка загнут. Подбородок маленький, глаза почти бесцветные. Но у нее пышные светлые волосы, ниспадающие на худенькие плечи, и стройная девичья фигура. Видимо, малышка пошла в нее.

Графиня смотрит на меня с изумлением и любопытством.

Ее взгляд блуждает по моему лицу и телу и на мгновение останавливается в паху.

Он задерживается там всего на долю секунды, тем не менее я это замечаю. И она видит, что я заметил.

«Не питай никаких иллюзий, сука, – думаю я. – Ты для меня слишком стара».

Но затем соображаю, какой полезной она может оказаться.

Возможно, даже ключом ко всему. Я смотрю на нее.

Прохожусь взглядом по ее телу.

Как блуждающий свет маяка по морю в промозглую ночь.

26

Всех собрали в столовой перед телевизором Освальда, который уже был включен с приглушенным звуком. Они ожидали начала программы, главный гость которой – Альвин – собирался рассказывать о «Виа Терра». Им даже разрешили надеть гражданскую одежду, и все слегка принарядились в честь этого вечера.

София сидела в первом ряду возле Анны, сладко пахнущей духами и покачивающей большими серьгами. В каком-то смысле этот миг тщеславия перед телевизором производил комичное впечатление. Будто Альвин мог видеть их и чувствовать сквозь экран телевизора их ароматы.

– Обладай вы хоть частицей целеустремленности Альвина, мы успевали бы делать больше, – сказал Освальд. – Так что извлекайте из этой программы урок.

В этот момент началась нужная часть программы, и Освальд велел Буссе прибавить звук. Сначала все шло хорошо. Казалось, Альвин знает ответы на любые вопросы. Он употреблял такие слова, как «присутствие» и «спокойствие», которые в его устах звучали несколько странно. Впрочем, это, наверное, и было главным: такой шалопай обрел на острове покой.

София покосилась на Освальда. Тот стоял поблизости от телевизора со скрещенными на груди руками и периодически довольно кивал.

Но вдруг магия нарушилась; произошло нечто неожиданное. Ведущий программы достал пустой лист и показал его Альвину.

– Значит, это и есть тайна «Виа Терра», за которую люди платят сотни тысяч крон?

Альвин совершенно онемел. Потом захихикал. Попытался что-то сказать, но сбился и снова захихикал.

– Но это же прикольно, – собравшись, произнес он. – Это связано с мечтами, что можно достичь в жизни всего, что пожелаешь.

София нервно завертелась на стуле и покосилась на Освальда, который слегка помрачнел. Она молча молилась о том, чтобы ведущий оставил эту тему, – и тот, слава богу, оставил.

Но вот прозвучал заключительный вопрос:

– Так что же было самым незабываемым на Туманном острове?

Альвин задумался. Ненадолго отвел взгляд от камеры. Снова сбился – и, когда открыл рот, раздались лишь короткие невнятные звуки.

«Соберись! – думала София. – Это ведь простой вопрос. Только ответь, и все закончится благополучно».

Наконец его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Пожалуй, девчонки. У них там работает масса классных телок.

Публика в студии разразилась смехом, присоединился к ней и сам Альвин. Камера показала крупным планом двух парней в первом ряду которые со слезами на глазах согнулись пополам. Контраст между происходившим по телевизору и подавленным настроением в столовой был настолько велик, что София почувствовала, как внутри у нее все опускается. «Наверное, это не так уж страшно, – подумала она. – Альвин просто верен себе».

Однако лицо Освальда совершенно почернело. Он подошел и выключил телевизор. Программа еще не закончилась.

Воцарилась невыносимая тишина.

Все ждали, что Освальд что-нибудь скажет, но он просто пошел и встал перед человеком, сидевшим с краю первого ряда, а затем направился вдоль стульев, вглядываясь в каждое лицо. Прошел мимо Софии и остановился перед Анной.

– Ты! – выкрикнул он. – Встань!

Анна вскочила так поспешно, что ее стул перевернулся, и его поймал сидевший позади нее Эскил. Перепуганная, она стояла с покачивающимися серьгами в ожидании, что скажет Освальд, но тот просто пошел дальше. Мимо парней из команды Буссе, мимо Моны, удостоив ее презрительным взглядом, к следующему ряду, где остановился перед Мирой, которая была куратором Альвина.