Секта с Туманного острова - [48]

Я смотрю на жизнь как на игру, и существует много разных способов, как играть, только выбирай.

Однако у игры должны присутствовать четкие правила, и у нас с Лили они были. По вечерам она становилась моей рабыней. Мы с ней играли в такую игру, и ей это нравилось. Настолько, что она просила и уговаривала меня поиграть: идти на больший риск, делать более опасные вещи.

Но тем вечером она нарушила правила.

Своими криками и, разумеется, пожаром Лили учинила страшный кавардак и подвергла меня серьезной опасности. А в таких случаях нужно первым делом думать о себе.

Я полагаю, что Лили в каком-то смысле изжила себя. Ей было здесь не место, она была слишком мягкой и доверчивой.

Иногда я думаю о ней, не без того. В ней чувствовалось нечто особенное.

Однако она являлась лишь частью игры, шахматной фигурой, которую вывели из игры и использовать ее уже больше нельзя.

Сейчас я дам вам совет: смотрите на жизнь как на игру, тогда она не будет казаться такой серьезной.

Остальные люди – просто шахматные фигуры. Они могут наделяться различными ролями и даже устраивать неприятности. Но главная роль принадлежит тебе, и у тебя всегда есть выбор: воспользоваться ими или убрать в сторону.

И не будь таким чертовски чувствительным, поскольку, если ты им позволишь, они поступят с тобой так же.

Вот так обстояло дело с Лили. А теперь пойдем дальше.

19

Она освободилась. По крайней мере, на пару часов. Испытывала странную гордость от того, что сумела выговорить себе немного свободного времени. И точно знала, как распорядится им.

Был один из тех дней, когда все удавалось. Когда София вошла в офис, Освальд уже сидел на месте. В виде исключения он не отнесся к ней, как к воздуху. Даже не пожаловался на то, что она на пять минут опоздала.

– София, сегодня у нас ожидается посетительница. Ее зовут Кармен Гардель, и она одна из лучших специалистов по пиару в стране. Она поможет нам положить конец всей той лжи, которую пишет о нас пресса.

София ничего не знала о том, что писала пресса, поскольку после статьи Магнуса Стрида был введен полный запрет на чтение газет. Она даже не читала потихоньку газеты Освальда, но поняла по его тону, что СМИ усиленно обсасывали «Виа Терра». Да, действительно, какая-то Кармен с низким и хриплым голосом пару раз звонила и спрашивала Освальда. София даже подумала, что он состоит с ней в связи.

День проходил быстро. Освальд энергично работал. Он выдавал разные директивы, которые София перепечатывала и передавала персоналу. Речь в них в основном шла о том, что следовало исправить: о поломанном заборе вокруг фермы, об увядшей клумбе, которую требовалось засадить заново, и о новых охранниках, по-прежнему бегавших повсюду одетыми как крестьяне. Между диктофонными записями Освальд тихонько напевал. Периодически он посматривал на нее и улыбался. Работать с ним в этот день казалось по-настоящему приятным.

Около пяти часов он встал и выключил компьютер.

– Сейчас мы с тобой немного пройдемся по территории, дабы убедиться, что все выглядит хорошо. Я хочу, чтобы Кармен приняли наилучшим образом. Возьми с собой блокнот.

Во дворе их обдало свежим ветром. Солнце светило на оставшийся с Мидсоммара праздничный шест с увядшими цветами и зеленью. Его установили исключительно ради гостей – персонал в настоящее время ничего не праздновал. Новые правила Освальда вступили в силу и неукоснительно выполнялись. Подразумевалось, что все будут работать сверхурочно, и это являлось доказательством их преданности. Возникло также молчаливое соглашение, что неправильно ложиться спать, пока Освальд работает. В результате персонал частенько следил за его окнами, пока свет не погаснет, и только после этого решался идти по кроватям.

Рабочие дни стали долгими, а полноценный ночной сон – роскошью. Сам Освальд приходил в офис по утрам довольно поздно, в то время как персонал собирался на заре, но об этом никто даже не заикался. Кроме того, увеличился личный штат Освальда, чтобы поддерживать его, пока он разбирается с неприятностями, с которыми никто другой справиться не мог. У него появился повар, который готовил ему еду; кто-нибудь из хозяйственного отдела заботился о его комнате, одежде и разных других личных вещах. Для Софии это означало лишь уменьшение рабочей нагрузки.

Освальд с возмущением указал на праздничный шест.

– Его надо немедленно убрать. Кто, черт возьми, оставил его здесь? Найди Буссе, чтобы он этим занялся.

София собралась было сказать, что за праздничные шесты отвечает не Буссе, а хозяйственный отдел, но прикусила язык, поскольку как раз в этот момент со стороны гостевых домиков показался Буссе и подбежал к ним.

Освальд уже успел всерьез разозлиться.

– Узнай, кому пришло в голову оставить во дворе этот омерзительный шест. Его необходимо немедленно убрать. Это выглядит полным идиотизмом. Здесь что, по-прежнему никому ни до чего нет дела?

София что-то пробормотала, а Буссе заверил, что займется шестом.

– Теперь пойдем в комнату Кармен, – сказал Освальд Софии. – Я вчера объяснил Анне, как эта комната должна выглядеть.

Анна несла главную ответственность за все, что касалось гостей: за проживание, обслуживание и питание. Она уже ждала их возле гостевых домиков. Вообще-то, Анна была в группе королевой красоты: фигура – песочные часы, восхитительно красивое лицо. Однако, когда поблизости находился Освальд, она превращалась в мокрую курицу Это проявлялось настолько явно, что вызывало у Софии ощущение неловкости. Анна смотрела на Освальда остекленевшим взглядом, разговаривала девчоночьим голосом, дрожащим от усердия. Заигрывания Анны и холодная надменность Освальда входили в полное противоречие между собой. Он всегда находил повод для возмущения, и все заканчивалось слезами в глазах Анны и яростью Освальда.