Секта-2 - [22]

– Довольно, холуй! – прервала его Кафи. – Так ты говоришь, эти трое называли себя жрецами Сатана?

– Тифона, царица, Тифона, – запричитал Ипи. – Тифона-Сета, бога с головой шакала, обидчика Озириса и возмутителя умов.

– Это одно и то же, – тихо молвила Кафи. – Так вот кто встал на моем пути… Куда они поскакали?

– Я… Я ничего больше не знаю. – Ипи был готов разрыдаться. – Они просто забрали мальчишку и убрались прочь. Была гроза, ничего не видно, я не помню даже, в направлении какой стороны света они скрылись…

Кафи окликнула стражу, отвергнув паланкин, потребовала себе коня. Не время для соблюдения церемоний – сейчас дорого каждое мгновение. Каким-то образом ревнителям Сатана оказалась известна тайна пророчества. Хотя что же тут удивительного? Ведь язык звезд понимают все жрецы на свете. Раскрыть предательство необходимо, но лишь после того, как она найдет мальчика. Если же она опоздает, ни в чем больше не будет смысла. Эти двое – надсмотрщик и торговец – были ей теперь ни к чему. Все равно от них больше не будет толку, а давать волю ярости – значит разрушать свой внутренний, тщательно выстроенный храм души. Пусть живут, раз есть на то воля богов.

IV

Кафи узнала о грядущем пришествии великого пророка от Пифонесы, девы-оракула храма Озириса, с юных лет живущей отшельницей в одной из отдаленных комнат храма. Навещать ее можно было лишь по ночам, когда до полной Луны оставалась ровно половина звездного времени. Пифонеса, совершенно нагая, сидела на особом треножнике с прорезью, доводя себя до экстаза, а под треножником тлели высушенные листья магической травы кхут. Дым в буквальном смысле проникал ей внутрь, напитывал ее тело, и тогда, в момент чрезвычайного прозрения, Пифонеса изрекала свои пророчества. Так было и в тот раз, когда Кафи с трепетом вошла в комнату, где светились пустотой голые стены и каменный пол с установленным посередине треножником.

– С чем ты ко мне явилась? – Пифонеса, одурманенная дымом кхут, медленно раскачивалась, и казалось, будто невесомое тело ее парит в воздухе – лишь дотронься, и жрица пропадет из виду, растворится в сладковатом дыму.

– Звезды тревожат меня, – ответила Кафи, чувствуя, что теряет ощущение реальности. Ноги ее ослабели, голова закружилась, и за неимением лучшего дочь фараона села прямо на пол. – Они поведали мне о рождении в далекой чужой земле того, кто придет в Египет, чтобы спасти свой народ, и это смущает меня и наполняет мою душу сомнениями и страхом.

– Отыщи его. – Пифонеса говорила, закрыв глаза, словно читала в Книге Жизни, той самой, что держит пред очами Озириса бог Тот. – Он может стать иерофантом великого учения, оказать Египту неоценимую помощь, прославить все, к чему прикоснется. Что до евреев, они ждут его лишь как своего спасителя, однако деяниями своими он спасет весь мир. Только найди его, ибо если это сделают другие, то все может пойти совсем иначе. Они обратят силу этого пророка против Египта и разрушат его, растащив по всей земле камень за камнем. Нельзя допустить победу Сета над Озирисом. Если это свершится, то наступит в мире вечная ночь и будет продолжаться до тех пор, пока не начнется новая эпоха. Так было уже дважды – сперва погибла страна, называемая нами Гиперборея, а потом ушла под воду Атлантида, от которой остались лишь пирамиды, где мы хороним своих царей. А ведь когда-то подножья пирамид омывали морские воды. Древние атланты, в гордыне своей отринувшие богов, навлекли на себя их гнев. Море возмутилось и поглотило их, а после отступило, оставив пирамиды для нашего удивления и устрашения. Ступай и найди мальчика, пока еще не поздно.

Едва не теряя сознание, задыхаясь от запаха дыма, Кафи ползком выбралась из этой странной, волшебной комнаты. Отдышалась, встала и с тех пор не находила себе места, покуда не подступила во главе шести тысяч вооруженных наемников к стенам храма-крепости, выстроенной в оазисе Дешиха в полусотне километров от Перависа, вблизи Гелиополя. Здесь была земная обитель Тифона-Сета, именуемого в великом учении Сатаном, богом гордыни и злых козней, врагом Озириса. Здесь черные жрецы, меняясь поочередно, никогда не прерывали молитвы своему мрачному и противоречивому богу, которого одни считали и по сю пору считают основателем наук и хозяином всей земной жизни, а большинство – и в современности, и во времена гораздо более ранние, чем эпоха, в которую происходили описываемые здесь события, – называют отцом всякой лжи, коварным змеем-обольстителем, ненавистником жизни и источником всего зла в этом мире от его начала и до окончательного исчезновения.

После того как войско Кафи осадило город, принцесса выслала парламентеров. Их впустили, открыв городские ворота, а потом вместо ответа выставили отрубленные головы посланников на городской стене, нанизав их на копья, а тела сбросили вниз для устрашения нападавших. Тогда Кафи – прекрасная и сильная, словно амазонка, дева, принцесса-жрица, закованный в доспехи воин света, пришедший покарать зло, – приказала штурмовать обитель Сета. Крепость оборонялась яростно, но продержаться сумела недолго. После непрерывного многочасового штурма стены ее уступили напору превосходящего в силе и численности войска. Жрецы и немногочисленная охрана серьезной обороны организовать не смогли, наемники принцессы ворвались внутрь, и началась ужасная резня. Легенда гласит, что, когда перед Кафи открыли ворота, дабы она, как это и полагается особе царской крови, первой из правителей вступила внутрь покоренной неприятельской твердыни с церемониальным ритуалом во славу Изиды и Озириса, принцесса вынуждена была отступить перед потоком крови, хлынувшим в распахнутые створы крепостных ворот. Переступив через труп того самого всадника, что явился Ипи Хромому, верховного жреца храма Сета, Кафи спустилась в подземелье и вынесла оттуда на руках измученного пятилетнего мальчишку. Крепость по приказу Кафи сожгли и разрушили до основания, а всех служителей храма казнили у нее на глазах. С тех пор поклонение Сету в Египте было запрещено, а все служители черного культа объявлены вне закона. Переродившись во времени, Сет, бог – убийца Озириса, стал Сатаном, позднее же, когда лишь только забрезжил над миром свет Спасителя рода человеческого, Сатан стал Сатаной, а его адепты – сатанистами, и название это дошло без изменений до наших дней.