Секс в Мегаполисе 2 - [6]

Тот кивнул:

– Ты такая сладкая!.. Ел бы и ел… – взяв в охапку, поставил лицом к кровати.

Приспустив джинсы, стал брать, не слушая её протесты.

Через минуту она уже постанывала, становясь покладистой гибкой отдаваясь ему по-полной. Её ноги подкашивались. Получив оргазм, ощутив дрожь по всему телу, Инна плашмя упала на кровать.

Гришка, застёгивая ширинку, с гордостью сказал:

– Ещё не разучился удовлетворять баб… – хмыкая, – и себя… – глядя на неё бесстыжим взглядом как бы, между прочим, спрашивая:

– Как? Ничего?

Инна, кутаясь в халат, тихо произнесла:

– Может быть. Пойдёт.

Вот этого Гришка никак не ожидал. Расстегнув ширинку, скинув с себя джинсы, он набросился на неё. Избивая по щекам, стал вновь брать её, но уже применяя насилие. В глазах Инны был ужас, она боялась даже плакать, только просила не делать ей больно. Тот, кажется, не слышал, его, словно накрыло с головой все нарастающей волной гнева. Он был удовлетворён.

Закончив, встав, сквозь зубы бросил:

– Приберись здесь в ванной и на кухне. Я спать… – показывая ключ, что был в его руке.

Инна закуталась в полы халата, тихо с испугом в голосе произнесла:

– Хорошо… – умоляюще, – только ты никому не рассказывай про «сегодняшнее»…

Тот на ходу буркнул:

– Как скажешь. А там подумаем… – поспешно выходя.

Инна, оставшись наедине, сама с собой, разрыдалась. Такого она не могла ожидать. Мысль была одна: как с этим жить дальше. Что делать?

Ей было обидно и горько. Какой-то мужик из глухомани сделал её заложницей в этом чужом шикарном доме. Она ревела и думала, как ей быть, как выйти из этой дурацкой ситуации. Где искать выход? Неужели ей суждено стать «падшей девкой»…

…Мысли просто накрыли с головой. Нет! Она этого никогда не допустит. Лучше уж этому «однокласснику» горло перерезать. Чем? Вокруг ничего не было. Это привело в ужас. Потом вспомнив, что он её когда-то в школе любил, немного успокоилась. Невольно вспомнился «выпускной»…

…В тёмном зале все разбились по группам. Кругом стоял смог, повсюду слышались выкрики пьяных девчонок и мальчишек. Все старались подражать взрослым. Обнимались, целовались, ругались, если не сказать скандалили. Потом выходили в коридор выяснять отношения, обратно уже входили в обнимку, как ни в чем не бывало.

Кажется, что все были спарены. Даже она, Инна, была с Гришкой. Тот ходил весь вечер за ней следом, назойливо приглашая на танец. Для неё он не был парнем, в которого можно было влюбиться, поэтому вначале отказывала. Тот был верзила костюм на нем висел мешком. При его высоком росте он дрожал как осиновый лист и это только от одного прикосновения к ней. Как-то так незаметно для себя они оказались на танцплощадке. Хорошо, что никто не обращал на них внимания. Все были заняты собой.

В танце невольная близость тел его просто возбуждала, на это реагировал каждый нерв. Руки становились потными. Она пыталась сделать вид, что не замечает, но это ей давалось с трудом. Музыка располагала к интиму. Он невольно обнял, нащупав контуры бюстгальтера, расстегнул. Ей было стыдно, она считала, что все окружающие видели её в минуту позора.

Инна, тут же сорвавшись с места, убежала. Он побежал за ней. Та оказалась за школой, нервничая, пыталась застегнуть бюстгальтер. Но у неё не получалось. Подойдя к ней, он предложил свою помощь, Инна согласилась, небрежно убрав каскад волос в сторону. Приспустив вечернее платье, скомандовала:

– Давай, пока никого нет!..

Он стал застёгивать крючки бюстгальтера. Аромат её волос его волновал. Тот ощутил потливость по всему телу. Его потные руки, коснувшись её тела, привели Инну в бешенство.

Она прошипела:

– Убери руки, я сама!.. Слабак! Бабу увидел, и «течка» пошла. Импотент!..

…Почему она тогда сказала «импотент» не знала; скорее всего, это было из лексики матери, та постоянно орала на отца по делу и без дела…

…Гришка, сжигая её злым взглядом, сорвал с неё бюстгальтер, стал лапать и целовать в губы, делая это неумело. Она чувствовала его молочный запах вперемешку с алкоголем и табаком. Он стал тискать груди, теребя в своих руках соски, делая больно. Она невольно вскрикнула. Испугавшись, он отпрянул. Стал просить прощения, умоляя его простить, говоря, что это она сама спровоцировала на это; наспех надев на неё бюстгальтер, убежал.

Она плакала ей было страшно и очень обидно. Как он посмел до неё дотронуться? Он же её одноклассник! Утром она заметила засосы и синяки на груди…

…Выйдя из воспоминаний, она посмотрела на грудь, та была в засосах и синяках. В голове пробежала мысль: Гад, как он посмел? Он же одноклассник!

Оглянувшись по сторонам, ощутила страх, сознавая, что это теперь не одноклассник – мужик, пьяный мужик и к тому же далеко небезобидный мальчик. Теперь он не попросит прощения, да и не выпустит из этого дома, пока не получит того, что хочет.

Сознавая это, Инна поспешила одеться и заняться уборкой, стараясь не думать о произошедшем с ней инциденте. Надеясь на то, что это лишь пьяная выходка бывшего одноклассника. Считая, что тот проспится и отпустит домой, тем более её родители знают, где она.

Домой Инна вернулась за полночь, так и не дождавшись своего освобождения. Гришка так и не проснулся. Во время уборки, найдя запасной ключ в кухонном пенале, решила им воспользоваться. Выскользнув на улицу, она стремглав уносила ноги, страх гнал домой. Войдя в дом осмотревшись, поняла, что мать с отцом спали.