Секс, магия и психоделия - [97]

Секс и грех

Если первый удар по Наркотической Революции наносит её сперва неявно, а затем и явно «племенная» природа при развитии цивилизации и централизации в американском государстве, то второй удар — это то, что не существует убедительного способа примирить её с христианством. И пусть даже Мартина Лютера можно в каком-то смысле отнести к шаманам племён, создающим модифицированную традицию в ходе неистового личного поиска видения (так считает профессор Ла Барр), христианство, даже в виде протестантского христианства, осталось самой авторитарной и нетерпимой мировой религией. Тот, кто пытается оспаривать или видоизменять любые его догмы, в любой христианской стране быстро попадает в неприятности. Было одно «откровение», и хватит этого. Того, у кого появились новые идеи, возможно, подначил Дьявол, или же он ходил в лес принимать необычные наркотики с ведьмами.

И если уж такой еретик признает, что действительно принимал необычные наркотики, христиане ответят ещё скорее, яростней и враждебней. И естественно, если его учение предполагает какое-либо сексуальное раскрепощение, снова оказывается задействован исторический шаблон и неизбежно следует новая охота на ведьм.

Это реакция, присущая именно христианам. У индуистов, мусульман, буддистов, даосов, у всех мировых религий были свои почитаемые сексуальные мистики. Каждому индуисту известно, что тантрики достигают своих мистических видений посредством соития с возлюбленным человеком; и среди буддистов, и среди мусульман, и среди даосов есть подобные секты. У древних египтян, греков и римлян были сильно развитые культы, основанные на иерогамии — ритуализированной сексуальной магии. Только в христианстве считается, что секс — это исключительно дьявольская штука, оскорбляющая Господа.

Это странная доктрина, и она почти предполагает, что Бог и Дьявол создавали человека вместе, Бог делал всё, что выше пупка, а Дьявол — всё, что ниже. Последствия, вызываемые этой доктриной, ещё более причудливые, чем само это убеждение. Если в христианском государстве некто сочиняет для возлюбленной стихотворение и слишком недвусмысленно выражает свою любовь, это грозит навлечь на него оскорбления в «непристойности»; на протяжении большей части истории христианства его могли посадить в тюрьму, подвергнуть пыткам или даже убить. Как с ужасом писал Уильям Блейк:

«Дети грядущих поколений, читающие эту гневную страницу: знайте, что в минувшие времена любовь — сладостная Любовь — считалась преступлением».

Сто пятьдесят лет спустя, в демократическом и формально светском государстве Соединённые Штаты Америки, у фильма Стэнли Кубрика «Заводной апельсин» отзывают рейтинг «X» (только для взрослых) после того, как из него вырезается 30 секунд обнажёнки. Все зверства остаются во всех кровавых подробностях. Ненависть, удары ногами, ножом, все виды садизма разрешены в фильмах для христианской аудитории — и лишь любовь гнусна. Вряд ли является простым совпадением то, что это государство отличилось необычным образом, оказавшись единственным, сбросившим атомную бомбу на гражданское население — дважды, и перещеголяло остальные в применении напалма, температура пламени которого доходит до 1000 градусов Цельсия, когда оно соприкасается с кожей человека. И лишь любовь гнусна. Всё остальное можно оправдать, найдя цель (восстановление справедливости, защита чести страны, благо для большинства), ведь судя по всему, мы теперь, как марксисты, верим в то, что «цель оправдывает средства». Но секс, для чего бы то ни было, пусть даже и для религиозного поиска видения, никогда нельзя оправдать. Лишь любовь гнусна — лишь любовь слишком «непристойна», чтобы считаться искусством у людей, превративших даже «скрэббл» и кроссворды, не говоря уже о катании на лыжах или доске для сёрфинга, в искусства столь сложные, что они становятся чуть ли не религиозными обрядами. И лишь секс остаётся настолько тёмным предметом, что происходит неуклюже и впопыхах (Кинси, обследуя предыдущее поколение, обнаружил, что среднестатистический мужчина-американец достигает оргазма через полторы минуты после того, как вводит пенис во влагалище), обычно в комнате с выключенным светом, так, чтобы можно было тайком всё завершить до того, как ненавидящий секс христианский Бог успеет заметить, что происходит.

В подобном контексте психоделические вещества, замедляющие половой акт и усиливающие ощущения при нём, вряд ли будут приняты с тем пылом, которые арабы давно испытывают к любимому ими гашишу. Вряд ли. Реакция прямо противоположна: употребляющих их сажают в тюрьму под надуманным предлогом того, что они представляют некую метафизическую угрозу для общества, или могут когда-нибудь так накачаться, что выйдут ночью из спален и начнут массово насиловать людей. Неважно, что в полицейских отчётах не обнаружить ни единого упоминания о подобных преступлениях, совершённых употребляющими подобные наркотики. (Когда выдвигаются такие обвинения, как демонстрирует доктор Форт в своей книге «Искатели наслаждений» (The Pleasure Seekers), практически всегда оказывается, что преступники были не под этими веществами, а под амфетаминами).