Секс и ветер - [24]
Дверь яростно заскрипела, впустив очкарика в белом халате.
- Ну-с, Квакина, - он склонился над Катькой. – Как себя чувствуете сегодня?
- Сегодня? – обалдела Катька. – Я что, давно здесь? Вы кто? Где мои дети? Где я?
- Ну-с, хватит, хватит, - добродушно рассмеялся очкарик. – Каждый день одно и то же.
- Что, одно и то же, - Катька попыталась приподняться. – Вы кто?
- Я ваш лечащий врач. – очкарик полез лучом тонкого фонарика Катьке в глаз. – Пантонов Юрий Юрьевич.
- Гандонов ты, а не Пантонов, - криво улыбнулась Катька. – Это меня Квакин сюда упек, чтоб детей после развода не забрала, да? Говори, гнида очкастая.
- Зря вы так, Катерина Алексеевна, - он удовлетворенно причмокнул. – Муж ваш тут совершенно ни при чем. Вы отдыхайте пока. Завтра будем снимать повязки.
- Повязки? – Катька попыталась скосить глаза из стороны в сторону. Получилось не очень. То есть, совсем не получилось. Как будто веки заклеили скотчем. – Слышь ты, нус-гнус, я щас милицию вызову.
Очкарик захихикал и пошаркал ботинками к выходу.
- Подожди, миленький, - быстро зашептала Катька. – Как там тебя, Юрий Юрьевич? Отвяжи меня, Христа ради. У меня детки маленькие дома. Что хошь для тебя сделаю, только отпусти.
- Завтра, Катерина Алексеевна, - стоя в дверном проеме, он показался Катьке похожим на артиста из недавно просмотренного сериала. – Всё завтра.
Дверь захлопнулась, гулко разбудив заснувшее эхо.
В носу у Катьки защипало, как в детстве, когда мама незаслуженно отлупила ее. Сейчас, как и тогда, хотелось держаться, быть сильной, вырасти и отомстить всем своим врагам. Но, как и тогда, слезы лились ручьем. Всхлипнув, Катька забылась беспокойным сном.
Яркий луч лампы бил в глаза, проникая прямо в мозг.
- Екатерина Алексеевна, - бритый наголо мужик в расстегнутом пиджаке тряс ее за плечо. – Очнитесь! Да, очнитесь же! Пантонов, ты ж говорил, что она готова?
- Да готова она, - Катька услышала знакомый голос. – Все показатели в норме. Прикидывается.
Бритый хлестко ударил Катьку ладонью по щеке. Искры сыпанулись из закрытых глаз Катьки, заставив их открыться.
- Так-то лучше, - удовлетворенно поскреб лысину бритый. – Очухалась?
- Вы кто? – шевельнула губами Катька.
- Мы то? – бритый сел за стол, аккуратно собрав в стопку листы бумаги. – Мы, милочка, госбезопасность. Слышала про такое?
- Слышала, - согласно закивала Катька. – А где мои дети?
- Дети твои в надежном месте, - бритый подтолкнул к ней стопку бумаг. – Вот, посмотри, детки твои на природе отдыхают. А от того, как ты нас будешь слушаться, зависит то, как быстро ты с ними встретишься. Ферштейн?
- Ферштейн-лихтенштейн, - забормотала Катька. – Это что, я в 37-й год попала? Или тут кино какое снимают?
- Ага, кино, - бритый грузно поднялся из-за стола и, перегнувшись через столешницу, ткнул пальцем прямо Катьке в глаз. – А я Ален Делон в главной роли.
- Тимофей Игнатьич, - укоризненно заблеял очкарик. – Вы так всю мою работу насмарку пустите.
Катька молча плакала, прикрыв глаз ладонью.
- Итак, - бритый опустился на стул. – Если приоритеты расставлены, можем начинать. – Квакина! – рявкнул он. – Сюда смотреть!
Катька ойкнула, преданно глядя на него.
- Значит так, Катерина, - бритый раскрыл папку. – Ты ни в чем не виновата. Ни ты, ни твои дети. Все матушка-природа замутила, когда создавала тебя. – Он придвинулся ближе вместе со стулом. – Тебе никогда не говорили, на кого ты похожа?
Катька обрадованно закивала.
- На папу, на кого же еще? Все говорили.
- Дура, - хлопнул по столу бритый. – Пантонов, зеркало.
Очкарик услужливо склонился перед Катькой, держа на вытянутых руках большое зеркало.
«Видно бритый этот большой начальник», - подумала Катька, скосив глаза в зеркало. – «Раз доктор ему так прислуживает».
Из зеркала на Катьку смотрело знакомое до боли лицо. Но это была не она.
- Кто это? – выдохнула Катька. – Что вы со мной сделали?
- Это заслуженная артистка России Крановская, - бритый махнул рукой в сторону Катьки. – Узнаешь, Екатерина Алексеевна? Или теперь тебя будем называть Ириной Алесеевной? Как Крановскую, а?
- Еще раз, Катерина, - бритый устало потер переносицу. – Подходишь к юбиляру, хрипишь про свое больное горло, сокрушаешься, что не можешь петь в его честь и предлагаешь компенсировать незадачу страстным поцелуем.
- А если он не согласится? – в который раз переспросила Катька. – И что это за яд такой, что на меня не действует, а на него подействует?
- Нет такого мужика на просторах нашей родины, - рассмеялся бритый. – Кто не хотел бы трахнуть молодую, но знаменитую артистку.
- А жена его что подумает? – Катька поправила волосы. – И ну, как не даст поцеловать-то?
- А это уже твоя проблема, - бритый посмотрел на часы. – Хочешь увидеть своих деток живыми и здоровыми, улучи момент, чтоб его мымры рядом не было. Всё, пошли, - коротко бросил он в рацию.
- Пятый, пятый, - рация хрипела, сбиваясь на свист. – Где артистка?
- Ищем, - прохрипел пятый коротко.
- Ищем-свищем, внимание всем! Артистку - ноль-десять. Повторяю, артистку – ноль-десять. Как поняли меня, прием?
- Второй, понял.
- Третий, понял.
- Четвертый, понял.
- Пятый, понял.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
Рассказы букеровского лауреата Дениса Гуцко – яркая смесь юмора, иронии и пронзительных размышлений о человеческих отношениях, которые порой складываются парадоксальным образом. На что способна женщина, которая сквозь годы любит мужа своей сестры? Что ждет девочку, сбежавшую из дома к давно ушедшему из семьи отцу? О чем мечтает маленький ребенок неудавшегося писателя, играя с отцом на детской площадке? Начиная любить и жалеть одного героя, внезапно понимаешь, что жертва вовсе не он, а совсем другой, казавшийся палачом… автор постоянно переворачивает с ног на голову привычные поведенческие модели, заставляя нас лучше понимать мотивы чужих поступков и не обманываться насчет даже самых близких людей…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.