Секс и ветер - [22]
«У меня был похожий в прошлой жизни, - подумал Серый. - Только модель другая и цвет».
В приоткрывшемся окне появилась рука с пластиковым контейнером.
- Эй, собака! – следом за рукой высунулась бритая голова в темных солнцезащитных очках. – Сюда иди!
- Сам ты собака! – огрызнулся Серый, униженно семеня навстречу.
- На, ешь, - из контейнера, один за другим, посыпались в грязно-снежную придорожную кашу куски нежного мяса, уже остывшего, пахнущего костром, но от этого не менее вкусного.
Серый жадно зачавкал, кося напряженным глазом в сторону водительской двери.
- Ешь спокойно, - звучал голос сверху. – Не бойсь, не обижу.
Через полчаса дверь в сарай простуженно захрипела, впустив Лопуха.
- Серый, - позвал он в темноту. – Ты здесь?
- Здесь, здесь, - отозвался тот из кучи соломы в углу. – Ну как, вышла?
- Выйти, то вышла, - вздохнул Лопух, пристраиваясь поудобнее рядом. – Да только борщ сегодня был какой-то диетический, что ли?
- Вот вы, уважаемый Петр Петрович, - перебил его Серый. – В прошлой жизни, говорите, были физиком?
- Да, милостивый государь, - Лопух зевнул. – Профессором. Преподавал на кафедре в университете.
- А к религии как относились? – прищурил по-ленински глаз Серый.
- А никак, уважаемый Сергей Аполлинарьевич. – Бога-то как не было, так и нет. На том стояла и стоять будет фундаментальная наука.
- А я вот сегодня его встретил, - заурчал, вспоминая, Серый.
- Кого это? – приподнял ухо Лопух.
- Явление мне было, профессор, - Серый мотнул косматой головой. – Второе пришествие, не иначе. Только побрили его, гады!
В детстве у меня был патефон
В детстве у меня был патефон. Он стоял на трюмо в коридоре и Глаша стирала с него пыль фланелевой тряпкой, шурша накрахмаленным фартуком. Патефон заводили на Новый год, когда в гостиной ставили ёлку, украшенную разноцветными шарами и бумажными фигурками животных. Ёлка пахла лесом и зимой. Глаша пахла сдобным тестом. Папа приносил с работы запах карболки и одеколона. Мама собирала в себе все запахи и пахла домом. Нашим домом. Таким, каким он был до прихода тов.Карагандинского. Именно так он представился моему отцу: «Старший следователь тов.Карагандинский» и махнул перед очками корочкой. После его прихода в наш дом я научился многому, чего не умел раньше. Я научился плакать беззвучно, закусив зубами угол подушки с печатью «42-й детдом». Научился падать, закрывая руками лицо от метящих в него ботинок. Научился воровать хлеб из кладовой. Научился бить локтем в зубы и мыском ботинка по коленям. Научился читать, писать и играть в футбол. Это уже потом, когда я выучился на врача и отработал пять лет в сельской глубинке, наш декан разыскал меня и предложил работать в Москве, в Пироговке, как лучшему его ученику. И это уже потом, когда моя дочь Аришка родила нам с Манечкой внука, в 405-ю палату привезли старика по фамилии Карагандинский. Главврач, вызвавший меня в кабинет, многозначительно поблескивал очками говоря, как важен для нашей клиники именно этот пациент. И что звонили с самого верха, доверяя здоровье почетного чекиста такому опытному хирургу, как я. И что, как коммунист, я обязан сделать все возможное и невозможное. Я кивал его очкам, соглашаясь с бременем возложенного на меня доверия, и обещал сделать всё.
- Доктор, вы поможете мне? – старик почти шептал, морщась от боли.
- Поможем, - кивнул я. – Скажите, вы прожили счастливую жизнь?
- Я не понимаю, - он скосил глаза на операционную сестру.
- Думаю, это судьба, тов.Карагандинский, - я повернулся к анестезиологу. – Давайте наркоз.
Виктория
Тук-тук, тук-тук, - сердце билось ровно, но громко, равномерно поднимая и опуская кожу на висках.
- Сколько мне осталось, доктор?
- Два дня, - вздохнул тот. – Если сейчас же не прооперироваться…
- Нет, спасибо, - она сглотнула комок в горле. – Слишком мало шансов.
- Виктория Владимировна, вы же сама врач, - он попытался взять ее за руку. – И должны понимать, что нужно бороться до последнего.
- Именно поэтому и не хочу, - она отдернула руку. – Не хочу умереть на операционном столе.
- Воля ваша, - обиделся доктор. – Вот здесь подпишите.
На улице пахло перегретым асфальтом и жареной свининой.
«Что делать?» - думала Виктория. – «Нет, не так: что необходимо сделать в первую очередь. А что во вторую, в третью и четвертую, ведь пятой может и не быть. Еще вчера самым важным в ее жизни было то, что соседи сверху невыносимо громко орут по вечерам, а позавчера – подтекающий бачок от унитаза. Лилька еще не хочет учиться - переходный возраст. Боже! Что будет с Лилькой, когда ее не станет? Вот о чем надо было думать. Мефодий, конечно, любит ее, как родную. Но, все-таки, они юридически не родня. Прелести гражданского брака с его независимостью и т.д.. Если бы был жив Серёга. Вот на кого можно было положиться, как на Великую китайскую стену. А как я его любила? По уши, по пятки. Хм, в приговоре врача есть и положительная сторона – скоро встретимся там с Серёгой. Бабушка? Сама на ладан дышит. Сиделку за сиделкой меняем, никто не хочет связываться. А что будет с ней? С бабушкой? Надо позвонить Мефодию. Как-то сказать ему всё. Но как? Он такой инфантильный, так мило боится окружающей его действительности. Творческая натура. Так что же будет с дочерью?»
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.