Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова - [2]

Андрей Андреевич не очень обрадовался предложению: не хотел опять жить на стипендию, все-таки он уже женатый человек. Но природная тяга к образованию пересилила. Выпускные экзамены в институте сдал экстерном, успешно прошел собеседование, и его зачислили в аспирантуру. Учили аспирантов политэкономии, марксистской философии и — что решило судьбу Громыко — английскому языку.

В 1934 году аспирантов из Минска перевели в Москву во Всесоюзный научно-исследовательский институт экономики сельского хозяйства. Андрей Андреевич учился и ездил с лекциями по подмосковным совхозам и колхозам. Он видел, что деревня голодает, но рассказывал о пользе раскулачивания и успехах коллективизации. Эта работа не слишком увлекала Громыко. Его помнят как сухого, лишенного эмоций, застегнутого на все пуговицы человека, но в юные годы он был не лишен романтических настроений. Мечтал стать летчиком, решил поступить в летное училище, но опоздал: туда брали только тех, кому еще не исполнилось двадцать пять, а он попал в Москву, как раз отметив двадцатипятилетие.

Позднее Громыко говорил, что между летчиком и дипломатом есть нечто общее. Например, умение не терять голову в экстремальных ситуациях. Этим искусством он владел в совершенстве. Его хладнокровию можно было только позавидовать.

В аспирантуре Громыко проучился четыре года, написал кандидатскую диссертацию по экономике социалист-ческого сельского хозяйства, защитил ее в 1936 году и был взят на работу старшим научным сотрудником в Институт экономики Академии наук. Одновременно Громыко преподавал политэкономию в Московском институте инженеров коммунального строительства. В 1938 году в журнале «Вопросы экономики» опубликовал статью, посвященную 90-летию «Манифеста Коммунистической партии», на следующий год журнал поместил его статью о книге Ленина «Развитие капитализма в России».

В период массовых репрессий карьеры делались быстро. В 1938 году Громыко некоторое время исполнял обязанности ученого секретаря института — после ареста его предшественника. Его хотели назначить ученым секретарем Дальневосточного филиала Академии наук. Но Громыко благоразумно отказался и не прогадал.

В начале 1939 года его вызвали в комиссию ЦК, которая набирала кадры для наркомата иностранных дел. Вакансий образовалось много. Прежних сотрудников или посадили, или уволили. В комиссию входили Молотов и Маленков. Им понравилось, что Громыко — партийный человек, из провинции, можно сказать, от сохи, — а читает по-английски. Знание иностранного языка было редкостью. Громыко взяли. А он еще сопротивлялся, не хотел идти по дипломатической линии.

В наркомате его оформили ответственным референтом — это примерно равняется нынешнему рангу советника. Но уже через несколько дней поставили заведовать американским отделом. Это высокое назначение его нисколько не смутило. Отдел США не был ведущим, как сейчас. Главными считались европейские подразделения.

«В 1939 году мы оба работали в центральном аппарате наркоминдела, — вспоминал дипломат Николай Васильевич Новиков, который тоже станет послом в США, — оба в роли заведующих отделами: он — отделом американских стран, я — ближневосточным. Несколько замкнутый по характеру, он избегал тесного общения со своими коллегами — «директорами департаментов», как мы в шутку именовали друг друга».

«К дипслужбе непригоден»

Громыко несказанно повезло. Репрессии расчистили ему стартовую площадку. Через несколько месяцев его вызвали к Сталину, что было фантастической редкостью. Даже среди полпредов лишь немногие имели счастье лицезреть генерального секретаря. В кабинете вождя присутствовал Молотов. Он, собственно, и устроил эти смотрины — показывал Сталину понравившегося ему новичка.

— Товарищ Громыко, имеется в виду послать вас на работу в наше полпредство в Америке в качестве советника, — сказал Сталин. — В каких вы отношениях с английским языком?

— Веду с ним борьбу и, кажется, постепенно одолеваю, — доложил будущий министр, — хотя процесс изучения сложный, особенно когда отсутствует необходимая разговорная практика.

Вождь дал ему ценный совет:

— Когда приедете в Америку, почему бы вам временами не захаживать в американские церкви, соборы и не слушать проповеди церковных пастырей? Они ведь говорят четко на английском языке. И дикция у них хорошая. Ведь недаром русские революционеры, находясь за рубежом, прибегали к такому методу совершенствования знаний иностранного языка.

В октябре 1939 года Громыко отправился в Вашингтон, где старательно изучал не только английский язык, но и историю, экономику и политику Соединенных Штатов. Андрей Андреевич не терял времени даром и не позволял себе наслаждаться заграничной жизнью. Это помогло ему стать выдающимся дипломатом и сделать блистательную карьеру. Конечно, к этому следует добавить его особое везение.

Советник полпредства в Вашингтоне Громыко руководил Бюро технической информации при полпредстве, созданном в 1939 году для сбора легальными средствами сведений, важных для отечественной промышленности, в первую очередь военной. Бюро было тем не менее засекречено.