— Ронни, прошу тебя. Давай просто посидим и поговорим.
— О чем? — Его голос звучал холодно, он словно защищался от нее.
Инид готова была рассказать ему все, что мучило ее с первой встречи. Но слова словно застряли в горле.
— Не знаю. Просто поговорим. Не знаешь, что в школе нового?
— Ты это о Кене Мэтьюзе и мисс Дальтон?
— А что с ними случилось?
— Сомневаюсь, что ты не слышала. Вся школа знает про их роман.
— Этого не может быть! — Инид даже про собственную беду забыла. — Мисс Дальтон этого себе никогда не позволит.
— Ты уверена? — с вызовом спросил Ронни. — А по-моему, от любого можно ожидать что угодно.
— Нет, кто-кто, но мисс Дальтон не может…
— ., завести роман с Кеном? — усмехнулся Ронни. — Очень даже может. Женщины двуличны, а тем более в любви.
Тут уж рассердилась Инид.
— Что ты говоришь! Ты ведь ничего толком не знаешь! Это же слухи! Их что, видели вместе?
Она не могла себе представить утонченную мисс Дальтон в объятиях капитана школьной футбольной команды. Конечно, она относится к ней предвзято. Мисс Дальтон ее любимая учительница. Как-то она «пришла в школу в слезах после ссоры с матерью. Мисс Дальтон осталась с ней после уроков, стала ее успокаивать. С тех пор она не раз делилась с ней своими бедами. И не было случая, чтобы мисс Дальтон отказалась остаться после уроков, сославшись на то, что у нее нет времени. Вспомнив все это, Инид не могла поверить, что мисс Дальтон способна на такую глупость.
— Видели, не видели — какая разница? — Голос Ронни звучал безразлично. — Это вполне может быть правдой. И этого достаточно.
Рывком прижав ее к себе, он опять стал целовать ее, и Инид почувствовала, что даже от рук его исходит злость.
Она хотела освободиться из его объятий и не смогла. Он еще крепче сжал ее.
В конце концов она все же вырвалась. Отвернулась к окну, пряча от него слезы. Соленые капли обожгли руки на коленях, ногти впились в ладони.
— Что это с тобой! Я, видно, не такой красавчик, как твой Джордж? Ему можно все, а мне ничего!
У Инид перехватило дыхание, словно он наотмашь ударил ее.
— Как ты узнал про Джорджа?
— Какая разница? Узнал, и все. — Он презрительно сощурился. — Я теперь много интересного о тебе знаю. Например, что ты не тот невинный, цветочек, каким хочешь казаться.
— Ронни, не надо… — Инид закрыла лицо руками, не смея взглянуть ему в глаза.
Он ее ненавидит. Не-на-ви-дит.
Ронни силой отвел ее руки и заглянул в лицо. Пальцы его как жгутом обхватили ей запястья.
— Ты лгала мне, — прошипел он. — Лгала. Но теперь мне все известно!
— Ронни, ты ничего не знаешь. Я тебе сейчас все объясню!
— Можешь не трудиться, я все понял. Даже до, насколько же я был глуп. Ты все это время притворялась, что любишь меня, а сама за моей спиной писала ему любовные письма. Господи, какой же я идиот! Так тебе верил!
У Инид сжалось горло, точно кто-то сдавил его. Ей с трудом удалось подавить рыдания:
— Ронни, выслушай меня, пожалуйста. Мы с Джорджем друзья. Да, мы когда-то встречались. Но ведь это было очень-очень давно. Поверь мне!
— Чего ради я должен тебе верить? Ты вся изолгалась. Со мной недотрога, а с Джорджем чем занималась? Да, может, и не только с Джорджем.
Нет, этого терпеть нельзя! Инид рассердилась и вырвала руки из тисков Ронни:
— Вот как ты на самом деле ко мне относишься! Тебе нет дела до моих чувств. Даже не желаешь меня слушать. У тебя нет ни капли веры ко мне.
— Веры? — Ронни снова усмехнулся. — Смешно от тебя слышать эти слова, Инид! Еще вчера я так тебе верил, а ты мне ножом в спину! Нам лучше забыть друг о друге. Поехали, отвезу тебя домой.
Ей все еще не верилось, что все эти жестокие слова она слышит от Ронни. Словно на ее глазах он превратился из д-ра Джекиля в м-ра Хайда[2]. Все ее опасения стали явью. Куда более чудовищной, чем она могла вообразить.
По дороге к ее дому Ронни как воды в рот набрал. Инид съежилась на соседнем сиденье, молча глотая слезы. В голове билась одна мысль, удваивавшая боль предательства: Ронни узнал про письма. Значит, Лиз все-таки рассказала ему о них.
Элизабет еще не доводилось лицезреть сестру в таком прекрасном настроении. Джес собиралась пойти с Карой на субботнюю вечеринку. И сейчас она летала по комнате, как неутомимая пчелка. От ее мельтещения у Лиз даже голова закружилась.
— Как ты думаешь? — спросила Джессика, взяв в руки обтягивающее трикотажное платье. — Хорошо будет, если я его надену с тем новым пояском, который купила месяц назад?
— К кому вы идете? Когда ты идешь с Карой, добра не жди.
— Я-то знаю, а тебе еще предстоит узнать, — шутливо ответила Джессика.
Что-то мурлыкая, она принялась снимать бигуди, гроздьями свисавшие с головы. Элизабет хорошо знала сестру и не стала больше спрашивать.
Она зевнула.
— Желаю приятно развлечься, — сказала она. — А чем — и правда не мое дело.
Джессика посмотрела на отражение сестры в зеркале.
— Тебе разве ни капельки не интересно, куда мы пойдем?
— Нисколько. — Элизабет снова зевнула.
— Тебе, значит, и лень подумать, куда? — Джессика выпятила нижнюю губу.
— Ладно. Сейчас подумаю… Вас пригласили в Белый Дом, и Фея-крестная сейчас превратит для тебя в самолет тыкву из маминого огорода.
