Секретный рейд адмирала Брэда - [4]

— Иглу.

— Простите?

— На языке эскимосов их снежное жилище называется «иглу».

— Именно это я имел в виду, сэр.

— Мало кто согласится со мной, что иглу — гениальное изобретение, максимально приспособленное и обоснованное самим способом бытия полярных народов. Только благодаря этому типу жилища, выжили тысячи полярных охотников, а значит, выжил сам полярный народ.

— Недавно я прочел «Дневник капитана Скотта» с комментариями по поводу его экспедиции к полюсу и его гибели. Преодоление ледовой пустыни, это, позволю себе заметить, сэр, особое мужество. Но преимущество Амундсена в том и заключалось, что он привез с собой кого-то из северных, кажется из гренландцев, которые и строили для него эти самые «иглу».

Адмирал вновь мельком взглянул на Вордана. То, что этот морской бродяга хоть иногда предается чтению сочинений, уже само по себе вызывало у него уважение.

Но еще большее уважение вызывало у Брэда то, что командир авианосца завел речь о «Дневнике капитана Скотта», книге, которая лежит сейчас у него на столике, в адмиральской каюте.

Он, ясное дело, мог бы возразить кэптену, что преимущество норвежского полярника Амундсена заключалось не только в использовании иглу, позволявшему его группе достаточно комфортно чувствовать себя во время привалов и ночевок. Но это уже переросло бы в полунаучную полемику, смысла в которой адмирал пока что не видел.

2

Июнь 1945 года. Атлантический океан в районе южного побережья Аргентины.

Борт торпедного крейсера «Томагавк».

Пятые сутки подряд отряд кораблей коммодора Брэда рейдировал в прибрежных водах Аргентины, от Магелланова пролива до мыса Десенганьо.

Все это время густые, леденящие корпуса судов и души людские туманы гибельно поглощали юго-западную часть Атлантики, от мыса Трес-Пунтас до омывающего восточную оконечность Огненной Земли пролива Ле-Мер, и от скалистых берегов провинции Санта-Крус до россыпи Фолклендских островов.

Скрытые от мира этой саванной пеленой мощные боевые корабли лишь изредка открывались глазам возвращавшихся с промысла аргентинских рыбаков, да и то, представали перед ними в виде причудливых, полуразрушенных айсбергов.

В ту ночь флагманский крейсер «Томагавк» и эсминец «Ягуар», усиленные двумя субмаринами, патрулировали в северной части залива Байя-Гранде, удерживая под своим контролем широкое устье Рио-Чако, в то время как линкоры «Сан-Антонио» и «Галифакс», в сопровождении двух других субмарин, базировались в южной части залива, надежно контролируя подходы к порту Рио-Гальегос.

По данным разведки, именно в этой отдаленной части Атлантики, на границе между Аргентиной и Чили, несколько раз появлялись германские субмарины, из числа тех, чьи команды отказались подчиняться приказу о капитуляции и продолжали действовать самостоятельно, постепенно втягиваясь в стихию пиратства. Кто-то там, в штабе, решил, что одна из субмарин все еще бродит где-то в районе островов Южная Георгия и Анненкова, и со дня на день может появиться у южного побережья Аргентины.

Верилось коммодору в появление этой субмарины с трудом, но приказ был, и его следовало выполнять. Тем более что в штабе ВМС в эти дни решался вопрос о назначении его командующим флотилией с присвоением чина контр-адмирала. А это обязывало…

Прежде чем лечь спать, коммодор вновь выслушал доклад своего старшего помощника кэптена Кресса, заступившего на ночную вахту на командном пункте, и уже в который раз принялся изучать карту юга Латинской Америки й Фолклендских островов.

Ну, конечно же, ворчал он, два — Дрейка и Магелланов — пролива, да на стыке двух океанов, а еще — сотни островов вдоль тихоокеанского побережья Огненной Земли, великое множество заливов и необитаемых бухт, в каждой из которых можно переждать самый лютый шторм!»

Шансов на то, что германские субмарины подойдут к заливу Байя-Гранде, были ничтожными, но коммодор обязан был выполнять приказ, полагаясь лишь на сомнительные сведения морских разведчиков. И единственное, что он мог в этой ситуации, — так это мысленно обвинять германских подводников в неравенстве условий игры. Вся его флотилия была на виду у местного населения и местных рыбаков, к тому же привязана она была к определенной части океана. А вот где на самом деле находятся сейчас субмарины противника, сколько их и какие действия они предпринимают — этого не знал никто: ни в его отряде, ни в штабах эскадры и Военно-морского флота.

Безнадежно отодвинув в сторону карту, коммодор успокоил свои нервы несколькими глотками аргентинского коньяка и, блаженственно закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Всякий уважающий себя моряк бредил бы в такие минуты пляжами Калифорнии или Флориды, пейзажами родительских ранчо или ночными клубами портовых городов. А коммодору навязчиво чудились освещенные лунным сиянием айсберги, антарктические острова и прибрежные хребты Антарктиды. И тут уж ничего не поделаешь: каждому свое.

Война завершена, и теперь доктор Брэд, убежденный полярник, чувствовал, что, оставаясь на военном флоте, он лишь зря теряет время, как раз то время, которое мог бы посвятить экспедициям на Аляску, на север Канады и Гренландии, и, конечно же, в Антарктиду. А ведь вот она, Антарктида, почти рядом, сразу же за Южно-Шетландскими островами. Но закончится все тем, что во главе экспедиций окажутся другие исследователи, и это их именами станут называть новооткрытые острова, заливы и шельфовые ледники, это они войдут в историю полярных исследований второй половины XX столетия, их книгами будут зачитываться новые поколения моряков, полярников и просто любителей арктической романтики. Грустно все это, грустно…