Секретный фронт. Воспоминания сотрудника политической разведки Третьего рейха. 1938-1945 - [106]
Долгие годы Шауб молчал о сыгранной им роли. Лишь только когда в одном из иллюстрированных журналов в Германии появилась заметка с выдуманной историей, он рассказал о том, что было в действительности. Последовавшее затем расследование подтвердило его правоту.
До 8 мая 1945 года гауляйтер Айгрубер находился в столице своего округа Линце. В Альт-Аусзее он держал одного из своих подчиненных с задачей ожидать курьера с частными бумагами Гитлера, а по получении сразу же надежно спрятать их в одной из местных штолен. Никакой курьер так и не появился, но Айгрубер ничего не знал об истинном положении дел до самой своей смерти, хотя и провел в нюрнбергской тюрьме несколько месяцев вместе с Шаубом. Шауб хранил молчание, пока не убедился, что Гитлер действительно мертв.
Еще один человек ожидал в Альт-Аусзее поступления важных документов, но так и не дождался. Если же они и были туда переправлены, то неизвестно, уничтожены они или нет. Этим человеком был Кальтенбруннер, проводивший в основном свое время в Альт-Аусзее в самые последние недели перед крахом рейха. С самого начала своего вступления в должность начальника Главного управления имперской безопасности в 1943 году Кальтенбруннер придерживался идеи сокращения длительности войны за счет заключения мирного договора с западными державами. Но у него не хватало личных качеств и высокого положения для осуществления этой задумки. (Не следует забывать, что, хотя Кальтенбруннер и возвысился, став одним из иерархов рейха, произошло это не в результате его собственных заслуг, а за счет той внушительной власти, которой достиг его предшественник Гейдрих. К тому же Кальтенбруннер укреплялся в своем положении по мере того, как Гитлер все более и более убеждался в ничтожестве личности Гиммлера.) Те же, кто предпринимал определенные усилия в деле заключения мирного договора с западными союзниками, могли рассчитывать на поддержку Кальтенбруннера. Об этом я, впрочем, уже говорил.
Обычно флегматичный, Кальтенбруннер возвратился в Альт-Аусзее из поездки в Берлин в конце марта 1945 года в удивительно приподнятом настроении, поскольку Гитлеру удалось вызвать новую волну энтузиазма. Однако, поскольку одно кошмарное сообщение следовало за другим, он начал нервничать. У него возникло стремление получить кое-какие документы и собственные бумаги, хранившиеся в его личном сейфе в Берлине. Во время своего последнего визита туда он их не забрал, чтобы не вызывать подозрение, будто бы думает о скором падении Берлина и уже туда не возвратится. Из соображений безопасности он не тронул бумаги, понадеявшись на шефа гестапо Мюллера, оставшегося в качестве его офицера связи с Гитлером. Теперь Кальтенбруннер слал телеграммы, звонил по телефону и посылал нарочных, но Мюллер не только не отдавал ему эти бумаги, но и не отвечал.
Мы можем только предполагать, что за документы вызывали озабоченность Кальтенбруннера. Среди них, несомненно, находились личные досье на руководителей Третьего рейха, которые собирались и хранились уже многие годы. Сам Кальтенбруннер говорил мне, что наиболее важные дела хранились в его личном сейфе. Было там и значительное число различных докладных записок, которые он представлял «на рассмотрение фюреру». Кальтенбруннера в особенности интересовали те, в которых, как он надеялся, содержались доказательства для союзников здравости его предложений по вопросам внешней политики. На судебных заседаниях Нюрнбергского процесса он пытался аргументировать этими фактами, но бездоказательно…
Не помогли ему и упоминания поддержки деятельности различных сотрудников внешней разведки в деле заключения мирного договора с союзниками. Небезынтересно, что у Кальтенбруннера была, я бы сказал, «приспосабливающаяся» совесть. Ведь именно меня он выдвинул в качестве основного свидетеля защиты на Нюрнбергском процессе, хотя и арестовал 23 апреля по обвинению в контактах с группой Даллеса. По этому вопросу я давал письменное показание.
По словам Кальтенбруннера, среди тех бумаг, которые он запрашивал из Берлина в апреле 1945 года, находясь в Австрии, был знаменитый дневник адмирала Канариса, вызвавший сенсацию. Это, скорее всего, был не оригинал, проходивший во время судебного процесса над адмиралом, а фотокопия или микрофильм, хранившийся в Главном управлении имперской службы безопасности.
А что стало с шефом гестапо, генералом СС Генрихом Мюллером? Почти нет никаких сомнений, что ему удалось бежать из Берлина и что он до сих пор жив. История о его тщательно спланированном бегстве звучит как детективный роман, но, тем не менее, это так.
После смерти Гитлера и казни главных военных преступников по приговорам Нюрнбергского трибунала основные усилия разведок союзников были сконцентрированы на розыске трех человек, которые были особенно тесно связаны с главными военными преступниками. По мнению союзных экспертов, эти трое представляли даже больший интерес, чем те, кто был уже казнен. Это были: начальник канцелярии рейхсляйтер Борман, шеф IV управления Главного управления имперской безопасности Генрих Мюллер и начальник отдела гестапо Адольф Эйхман
Автор текста - Порхомовский Виктор Яковлевич.доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник Института языкознания РАН,профессор ИСАА МГУ Настоящий очерк посвящается столетию со дня рождения выдающегося лингвиста и филолога профессора Энвера Ахмедовича Макаева (28 мая 1916, Москва — 30 марта 2004, Москва). Основу этого очерка составляют впечатления и воспоминания автора о регулярных беседах и дискуссиях с Энвером Ахмедовичем на протяжении более 30 лет. Эти беседы охватывали самые разные темы и проблемы гуманитарной культуры.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Механик-водитель немецкого танка «Тигр» описывает боевой путь, который он прошел вместе со своим экипажем по военным дорогам Восточного фронта Второй мировой войны. Обладая несомненными литературными способностями, автор с большой степенью достоверности передал характер этой войны с ее кровопролитием, хаосом, размахом уничтожения, суровым фронтовым бытом и невероятной храбростью, проявленной солдатами и офицерами обеих воюющих сторон. И хотя он уверен в справедливости войны, которую ведет Германия, под огнем советских орудий мысленно восклицает: «Казалось, вся Россия обрушила на нас свой гнев и всю свою ярость за то, что мы натворили на этой земле».
Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.
Генерал-майор ваффен СС Курт Мейер описывает сражения, в которых участвовал во время Второй мировой войны. Он командовал мотоциклетной ротой, разведывательным батальоном, гренадерским полком и танковой дивизией СС «Гитлерюгенд». Боевые подразделения Бронированного Мейера, как его прозвали в войсках, были участниками жарких боев в Европе: вторжения в Польшу в 1939-м и Францию в 1940 году, оккупации Балкан и Греции, жестоких сражений на Восточном фронте и кампании 1944 года в Нормандии, где дивизия была почти уничтожена.
Ефрейтор, а позднее фельдфебель Ганс Рот начал вести свой дневник весной 1941 г., когда 299-я дивизия, в которой он воевал, в составе 6-й армии, готовилась к нападению на Советский Союз. В соответствии с планом операции «Барбаросса» дивизия в ходе упорных боев продвигалась южнее Припятских болот. В конце того же года подразделение Рота участвовало в замыкании кольца окружения вокруг Киева, а впоследствии в ожесточенных боях под Сталинградом, в боях за Харьков, Воронеж и Орел. Почти ежедневно автор без прикрас описывал все, что видел своими глазами: кровопролитные бои и жестокую расправу над населением на оккупированных территориях, суровый солдатский быт и мечты о возвращении к мирной жизни.