Секретные дела Холмса - [61]

Мистер Беркиншоу сел на указанное место. Было заметно, что он потрясен. Сам Холмс расположился в кресле напротив стола, за которым, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, восседало чучело.

Туловищем чучела служил валик, снятый с изголовья кресла, прислоненный к его спинке и задрапированный черным пальто. На бронзовую кочергу от камина, вставленную между планками, образовывавшими спинку кресла, был набекрень надет светлый парик. Создавалось впечатление, будто человек за столом склонил голову над каким-то документом. За письменным прибором был скрыт положенный на бок метроном. Его стержень, деловито ходивший то в одну, то в другую сторону, приводил в движение рукав пальто, создавая иллюзию руки, пишущей что-то в большом блокноте. Это впечатление дополняла прикрепленная к концу стержня узкая полоска черной бумаги, вырезанная в форме ручки.

— Обман, джентльмены, — начал свои объяснения Холмс, — задуман весьма остроумно. Всякому, кто находится на лужайке перед домом, должно было казаться, будто мистер Беркиншоу сидит за письменным столом и сосредоточенно трудится над документами. Дикин, которого мистер Беркиншоу предусмотрительно попросил подстричь траву на лужайке перед домом, мог поклясться в том, что все время видел его в кабинете. Тем самым наш адвокат создавал себе надежное алиби, так как Дикин конечно же не преминул бы показать под присягой, что мистер Беркиншоу из дома не выходил.

Если вы не сочтете за труд осмотреть метроном, то увидите, за счет чего достигалась иллюзия пишущего пера. Верхняя часть футляра снята, а полоска бумаги, вырезанная в форме ручки и прикрепленная воском к концу стержня, весьма правдоподобно двигалась то в одну, то в другую сторону. Положение грузика на стержне подобрано так, чтобы темп движения «ручки» был естественным[45]. Часового механизма метронома, если его завести до отказа, хватает примерно на час работы, что давало мистеру Беркиншоу достаточно времени, чтобы успеть совершить убийство. Хотите что-то сказать, Лестрейд? Я вижу по выражению вашего лица, что вы не вполне удовлетворены моими объяснениями.

— Честно говоря, я никак не могу взять в толк, мистер Холмс, как вы до всего этого додумались?

— Разумеется, я исходил из улик, — ответил Холмс. — Что еще могло навести на мысль о трюке с метрономом? Как вы скоро узнаете, подозрения относительно мистера Беркиншоу начали возникать у меня несколько раньше. А вчера я осмотрел кабинет и обнаружил весьма красноречивые детали.

Прежде всего между двумя средними планками в спинке кресла я заметил странные царапины. Они навели меня на мысль, что между планками что-то вставляли. На рукоятке бронзовой кочерги от камина я нашел аналогичные царапины. Из этого я сделал логичный вывод, что царапины на планках оставлены кочергой. Спрашивается, для чего понадобилось втискивать кочергу между планками в спинке кресла? Это стало мне ясно, когда при осмотре валиков в изголовье кресла я увидел на бархатной обшивке одного из них русый волос, причем не в центре валика, где покоится голова сидящего в кресле, а на торце. И у меня постепенно начала складываться картина: валик, вертикально прислоненный к спинке кресла, и русый парик, надетый на вставленную между планками в спинке кресла кочергу. Лист промокательной бумаги из лежавшего на столе блокнота также поразил меня своей необычностью. Если вы взглянете на него, то убедитесь в этом сами.

— Но промокательная бумага совершенно чиста! — возразил Лестрейд, привстав с кресла, чтобы взглянуть на лист.

— Вот именно! — подтвердил Холмс. — Между тем мистер Беркиншоу якобы полтора часа просидел за столом и что-то писал. Разве не любопытно, что за все это время ему ни разу не понадобилось промокнуть чернила? Но вы заблуждаетесь, Лестрейд, когда говорите, что лист промокательной бумаги совершенно чист. Присмотревшись повнимательнее, вы, несомненно, заметите на нем четыре небольшие круглые вмятины, расположенные по углам квадрата размером пять на пять дюймов. Нетрудно понять, что эти следы оставлены каким-то тяжелым предметом на четырех ножках, который простоял на этом листе достаточно продолжительное время. Ясно, что это не может быть книгой и что ни одна вещь в кабинете не подходит под это описание. Отсюда я сделал вывод, что такие следы мог оставить только какой-то предмет, который мистер Беркиншоу принес с собой в портфеле вместе с бумагами.

Должен признаться, что я не сразу догадался, что же это такое. Я не мог понять также, как можно было заставить двигаться «ручку». И только вчера вечером, после того как я провел несколько часов, размышляя над обстоятельствами этого дела, меня вдруг осенило. Это было такое же озарение, какое, должно быть, снизошло на Ньютона при виде падающего с дерева яблока.

Ну конечно же это метроном!

Придя к такому заключению, я легко составил общую картину из имевшихся в моем распоряжении отдельных улик. Мистер Беркиншоу собрал чучело, аналогичное тому, которое вы видите перед собой, а иллюзию движущегося пера создавал метроном. Все это он проделал, пока Дикин косил траву, повернувшись спиной к дому. Правда, времени было в обрез. Я сам собрал такое чучело менее чем за две минуты.