Секретная служба Великобритании. Из истории тайной войны - [63]

Официальная версия сохранила преобладание. Однако еще через полвека нападки на нее возобновились. В 1951 году была опубликована книга X. Уильямсона «Пороховой заговор», в которой автор пытался подробно обосновать католическую критику официальной версии, хотя еще не покушался на самый факт существования этого заговора. Воспроизводя многие уже высказывавшиеся ранее аргументы, Уильямсон обратился к остававшейся в тени роли в тайной войне тех лет Томаса Фелиппеса — главного помощника Уолсингема в фабрикации «заговора Бабингтона». Посмотрим, какова же была эта роль, постаравшись дополнить факты, собранные Уильямсоном, данными, разысканными после выхода в свет его книги.

Итак, Фелиппес — низкорослый уродец, специалист по расшифровке и подделке писем. После воцарения сына Марии Стюарт Фелиппеса для соблюдения приличий удалили из разведки, хотя он слезливо уверял Якова, что не имел ни малейшего отношения к казни его августейшей матери. Старому шпиону бросили кость — небезвыгодное место в управлении Лондонского порта. Однако даже после увольнения со службы Фелиппес никак не хотел отказываться от привычного занятия и даже рассчитывал снова завоевать благосклонность великих мира сего. Пока же он решил извлекать максимум возможного из своих занятий в управлении порта.

Томасу Фелиппесу, возможно, принадлежит приоритет в изобретении нового ответвления разведывательного дела — коммерческого шпионажа. Отставной агент занялся сбором различных секретных сведений о торговле, представлявших интерес для английских купцов. К нему стекалась информация из Голландии, Дании, Швеции, даже из России. К первой половине XVII века можно отнести и налаживание промышленного шпионажа, хотя отдельные попытки в этом направлении предпринимались и ранее. Так, например, владелец железоделательной мануфактуры близ Сторбриджа в графстве Вустер Ричард Фоли сумел добыть подробные сведения о производственных секретах передовой тогда шведской металлургии. Получение этой информации способствовало процветанию предприятия Фоли, он добился дворянского титула, права заседать в палате лордов — совсем необычного отличия для промышленника в первой половине XVII века. Нередко, впрочем, краже секретов предпочитали в то время сманивание опытных мастеров, владевших этими секретами.

Но мы отвлеклись от Фелиппеса. Внимательно приглядываясь к пассажирам, он наметанным взглядом нащупал, вернее, натренированным чутьем профессионального шпиона учуял назревающий заговор. А попав на след, уже не мог остановиться и решил произвести розыск на собственный страх и риск. С этой целью Фелиппес надумал завязать тайную переписку с признанным руководителем эмигрантов и многолетним организатором заговоров Хью Оуэном в Брюсселе. Переписка оказалась односторонней, так как не менее опытный интриган Оуэн заподозрил неладное в письмах, приходивших от некоего «Винсента» (так подписывал свои послания Фелиппес). Однако такое препятствие, конечно, не могло остановить старого подделывателя писем, который великодушно взял на себя сочинение и ответных посланий Оуэна, фигурировавшего под именем «Бенсон».

Фелиппес не учел одного, что не только он, но и Роберт Сесил прошел школу Уолсингема. Сравнив перехваченные письма «Винсента» и «Бенсона», Сесил сразу же сообразил, в чем здесь дело. В январе 1605 года разгневанный министр приказал арестовать шпиона и доставить его немедля к нему. Фелиппес недолго отпирался. Горько сетуя на свою бедность, он открыл и еще один неожиданный мотив своих действий: Фелиппес хотел через Оуэна, связанного с мадридским двором, попользоваться деньгами, которые щедро рассыпал испанский посол в Лондоне, чтобы укрепить партию сторонников недавно заключенного мира!

Сесил приказал отправить Фелиппеса за самовольное вмешательство в государственные дела в тюрьму Гейт-хауз, где тот и оставался до весны. Свой досуг он заполнял писанием покаянных писем и мольбами о прощении. Фелиппес клялся, что он «ничего так не желает, как иметь возможность сослужить Вам (т. е. Сесилу. — Е. Ч.) какую-либо службу». Старый шпион на этот раз не лгал. После освобождения из тюрьмы Фелиппес был совершенно разорен. Он только и мечтал поправить свои дела снова, нанявшись к Сесилу. Вместо этого в январе 1606 года, за несколько дней до суда над участниками «порохового заговора», Фелиппеса опять арестовали и посадили в Тауэр.

Предыстория этого второго ареста, всплывшая наружу в результате публикации архива Сесила, заслуживает внимания, поскольку, кроме всего прочего, характеризует приемы работы первого министра Англии. Вместе с Фе-липпесом у Уолсингема трудился и другой опытный подделыватель писем и профессиональный шпион, Томас Барнс, пытавшийся, в частности, по поручению правительства втереться в доверие к Хью Оуэну и стать его агентом. В 1605 году он, в отличие от Фелиппеса, еще оставался на службе. Как раз в самом конце года Барнс, по прямому указанию Сесила, подделал письмо Фелиппеса к Оуэну. Через несколько дней Барнсу вручили заграничный паспорт, подписанный самим Сесилом. Паспорт был выдан на имя Томаса Уилсона, одного из секретарей Сесила (осталось неизвестным, не был ли Барнс этим самым «секретарем Уилсоном» и в Англии). Поставив подпись на паспорте Барнса — Уилсона, Сесил в тот же день собственноручно написал частное письмо коменданту Дувра сэру Томасу Фейну. В письме предписывалось, соблюдая строжайшую тайну, без всякого шума арестовать человека по имени Томас Уилсон, который предполагает покинуть страну. И, к великому негодованию Уилсона, он был арестован, несмотря на его клятвенные заверения, что здесь произошла какая-то ошибка и что он действует строго в соответствии с приказаниями Левину-са Монка, главного секретаря всесильного министра. Фейн, согласно инструкции, поместил Уилсона в одиночную камеру, а захваченные при нем письма переслал в Лондон ца имя Сесила и лорда Нортгемптона, который занимал должность королевского наместника нескольких южных городов, включая Дувр.