Секретная миссия - [9]

Кряхтя и наливаясь стыдом, Щасливкинд начал надевать туфли. А красавец склонился к уху жены и прошептал:

- Надо подписать клятву о неразглашении.

- Но где?

- Давайте уединимся.

- Неловко как-то... Что дети подумают?

- Тогда, вот вам лист, и уединяйтесь самостоятельно.

- Я подпишу, не читая.

- Но чтоб потом без жалоб.

- Там есть что-нибудь особенное?

- Там нет ничего особенного, но есть перечень наказаний за разглашение.

- И какое наказание самое страшное?

- Лишение свободы сроком на двадцать пять лет. Логично?

- Очень. Давайте. Но как я все это объясню детям?

- Это ваши проблемы, а мне надо привезти подписанную бумагу.

Жена выхватила из рук красавца лист и авторучку и быстро подписалась.

- Мама, что ты подписываешь? - уже совершенно прокурорским тоном спросила старшенькая.

Маме пришлось ответить резко. Дочь в долгу не осталась, и Щасливкинд надел туфли.

- Ну, девочки, до скорого! - пропел он, чтобы не разрыдаться, и выскочил из квартиры.

Уже по ту сторону двери и бытия он услышал истеричный крик старшенькой:

- Куда уводят папу?!

Что-то простонала в ответ жена, заплакала младшенькая, и за Щасливкиндом, шурша, закрылась автоматическая дверь лифта.

- Да, - задумчиво сказал красавец. - Для настоящего контрразведчика семья - это и счастье, и трагедия.

Старая "Шкода" рванула с места, и они помчались вперед, спасать Израиль от сибирской язвы.

- Итак, еще раз прорабатываем маршрут, - сказал красавец. - Сначала летишь в Эйлат, оттуда вертолетом в Акабу. Из Акабы в Амман - на "Вольво", с нашими людьми. Это километров триста; уложитесь часа за три. В любом случае, в десять вечера вы должны быть на месте. В Аммане - пересадка на старый "мерседес", и двести пятьдесят километров до иракской границы, естественно, все еще с нашими людьми. В "мерседесе" переодеваешься. Не суетись с этим. Тебе прилепят в области паха приборчик для определения контейнера, а в пряжку ремня вмонтируют автоматический фотоаппарат, совмещенный с магнитофоном.

- Он не жужжит?

- Кто?

- Магнитофон.

- Почти нет.

- Как это почти?

- Надо очень сильно прислушиваться.

- А если кто-нибудь из иракцев окажется с абсолютным слухом?

- С абсолютным слухом работают в филармонии, а не в разведке. Итак, ты переодет, аппаратик - в паху, фотоаппарат и магнитофон - в пряжке ремня, в правом кармане пиджака - крошечная, со спичечный коробок, дрель со вставленным в нее сверлом. Как обращаться с ней, тебя научат в машине. Иордано-иракскую границу пересекаешь один. В двенадцать ночи к тебе подойдет иракец...

- Кошмар... - прошептал Щасливкинд.

- ...и скажет "Саддам". Что ответишь?

- "Хусейн".

- Ну и память у тебя! Едете к самолетику, и ровно в три ночи тебя сбрасывают на парашюте на окраине Басры.

- Неужели трудно приземлиться?

- Самолету на шоссе? Ты смеешься! Приземляешься почти рядом с "хондой", черной, объемом двигателя один и четыре десятых литра. Шофер, как ты знаешь, ликвидирован. Ключи - под передним правым колесом. Не забудь! Далее, едешь по шоссе, прямому, как наш "квиш саргель", в город Фао, это километров шестьдесят, не больше. На дорогу дается один час. Перед пляжем останавливаешься, выходишь из машины и идешь к ярко освещенному портрету Саддама Хусейна. В четыре тридцать к тебе подойдет русский с контейнером. Пароль...

- "Полный" с отзывом "п__дец"!

- Феноменально! А кто должен сказать пароль?

- Это я не очень понял...

- Он! И только он! Понял? Отдаешь ему чек, получаешь контейнер...

- Абрам говорил, получаешь контейнер, а потом отдаешь чек.

- Действуй по ситуации. Вы, русские, легко разберетесь между собой. Обменяетесь и - в обратный путь. Всё!

- Погоди... погоди... В Басре меня скинут на парашюте. А на обратном пути?

- Я всё время ждал этого вопроса. Тебя заберет вертолет.

- Так почему и в Басру нельзя вертолетом?

- Фактор времени. Не успеваем. Слишком долго пришлось тебя уговаривать.

- Меня уговаривать?! Да вы меня, как щенка...

- Без истерики!

- А где записка от убитого водителя "хонды", что он остался купаться?!

Красавец растерянно замолчал.

- В самолете в Эйлат набросают. Но должен признаться, что ты поймал нас за хвост. Мне стыдно перед тобой!

На его глазах выступили слезы...

За этой приятной беседой Щасливкинд не заметил, как они приехали на аэродром "Дов", что севернее Тель-Авива.

И вновь накатила волна страха. Ему стало так нехорошо, что он совершенно потерял себя как личность...

Едва они вошли в зал аэропорта, как на него бросились разнообразные люди. Стали тискать. Целовать. Жать руку. Фотографировать. Предлагать разнообразные кушанья. Какой-то член Кнессета прошептал, что его, вне всякого сомнения, ждет достойное место в их партийном списке. Высоченная красавица запихнула его лицо в свою роскошную грудь, подержала там порядочно, но даже это не вернуло Щасливкинда к действительности. Только одна мысль точила его: "Они все - в курсе операции?!"

И вдруг кто-то прошуршал прямо в ухо:

- Не волнуйся, все свои...

Абрама нигде не было. Не было и красавца. Было много хорошо сложенных молодых людей...

Обнаружил себя Щасливкинд лишь в самолете.

Ни о чем не думалось.