Секретная командировка - [16]

Может, рассматривая книги, я и не обратил бы внимания, но со стороны услышал легкие звуки шагов. Подойдя к развороченному окну, осторожно выглянул наружу.

Мимо дома целенаправленно шел человек самого крестьянского вида – в картузе, и в этаком долгополом халате, запахнутом на левую сторону, подпоясанный кушаком. Как она называется-то? Не то зипун, не то армяк. Ну, как-то так. Я думал, что такая одежда была давным-давно, но здесь ее таскало половина крестьян. Впрочем, армяк – это не самое главное. У мужика на плече висела винтовка, очень похожая на «берданку». Хотя, существует в литературе некий штамп – мол, «дед с берданкой», синоним не очень-то надежного сторожа, но на самом-то деле «берданка», хотя и уступающая «мосинке», оружие довольно грозное..

На всякий случай я присел, чтобы не выдавать свое присутствие. Получить пулю не хотелось. Осторожно переместившись к другому окну, я едва не присвистнул – сквозь березовую рощу шел еще один человек, на сей раз в солдатской шинели и, несмотря на июнь, в папахе. И этот тоже нес на плече «винтарь». Марку было не рассмотреть, но подозреваю, что у солдата была как раз винтовка системы Мосина. По мнению некоторых специалистов – «мосинка» среди винтовок, как АК среди автоматического оружия. Не знаю, возможно и так. После Первой мировой войны (здесь ее именуют и империалистической, и германской) в каждой деревне было столько оружия, что можно в каждой волости сформировать если не батальон, то роту, а по всему уезду легко создать целую дивизию.

Вопрос – зачем вдруг крестьяне с оружием в руках выдвинулись из деревни, очевиден. Подкараулят наш продотряд, «замочат» всех до единого, а все, что Кузьма и его товарищи купили и обменяли, вернут себе.

И ведь неглупо придумано! Если бы мужики перебили «продармейцев» в своей деревне, то и ответная кара последовала бы именно по ней. А так – знать ничего не знаем, ведать не ведаем. Продотряд был в деревне, вот бумажки подписанные, что все сдали по "твердым ценам". И ништо, что пуд ржи стоит не двадцать рублей, что вы нам даете, а сто двадцать, но мы же все понимаем! Деревень вокруг много, ишшыте, дорогие товарищи, должны душегубцы где-то неподалеку быть.

Тут все ясно. Другой вопрос – а что мне теперь делать? Отсидеться и переждать, пока парней перебьют, этот вариант я даже не рассматривал. Коли я прибыл сюда с продотрядовцами, то вместе с ними должен вернуться. Ладно, будем плясать от печки.

Подождав с полчаса, чтобы не натолкнуться еще на каких-нибудь бандитов (ладно-ладно, крестьян с оружием!), я пошел в деревню.

Довольный Кузьма уже похаживал, хозяйским взглядом оценивая зашпиленные плотным холстом телеги.

– Ну, и где ты шлялся? Не иначе нашел-таки себе бабу, да прямо там ее и ублажал. Гы – гы – гы.

Услышав мой рассказ, Кузьма раздумчиво почесал недельную щетину и нерешительно спросил:

– Слышь, газетчик, а может они по делам пошли, а ты здесь панику разводишь, а?

– Мое дело тебе информацию передать, а тебе решать, – невозмутимо парировал я. – Я, так сказать, разведка, ноги, а ты мозг. Скажешь, что мужики по делам пошли – и плевать, что с винтовками, значит мы будем считать, что они по делам пошли. Но если нас из-за твоего решения ухайдакают – твоя вина.

– Да ладно тебе, я тоже, к твоему сведению, не пальцем деланный. Видел, что мужики куда-то подевались, но значения не придал. Деревня-то прогрессивная, всегда все в порядке было. Слышь, газетчик, ты мне вот что скажи…

Кузьма слегка посопел, а потом отвел меня в сторону, чтобы не слышали остальные бойцы, уже начинавшие проявлять беспокойство.

– Слышь, газетчик, ты же на фронте был, да? Вот ты бы как на моем месте поступил?

Я поначалу хотел поставить парня на место, чтобы перестал обращаться ко мне «газетчик», но решил, что оно ничем не хуже других. Плюнув на самолюбие, принялся излагать:

– Самое лучшее – подождать до завтра. Уже смеркается, до города нам часа два, нет, гружеными, так все три пилить. А здесь мы где-нибудь засядем, займем круговую оборону. Пять винтовок – не так уж и плохо. Сама усадьба – идеальное место, плохо, что оружия и людей у нас мало, рук для обороны не хватит. Можно какой-нибудь дом занять, чтобы два входа-выхода было, или сарай. А еще лучше прямо здесь – телеги вокруг поставим, лошадей в центр. Отобьемся. Но думаю, что на нас и нападать никто не станет. Увидят, что мы готовы, не посмеют. А в городе хватятся, подмогу пришлют. Павловцев уже своих парней на коней посадил, мигом примчатся.

– Не, не годится, – покачал головой Кузьма. – В двенадцать ночи поезд на Москву отходит, мы вагон должны прицепить с зерном. У меня здесь пятьсот пудов, если не тыща. Аккурат на четверть вагона будет. До утра просидим, поезд уйдет, получится, что я Тимохина подведу, и всю партячейку.

Если честно, то я ждал примерно такого ответа.

– Что же, тогда придется сбивать засаду.

– Это как? – вытаращился Кузьма.

– Ты командование мне готов сдать? – поинтересовался я.

– Да забирай! – искренне ответил командир продотряда, вытаскивая из кобуры наган и передавая его мне. – Мне хлеб в город доставить надо, а командование – так и хрен с ним.