Секретарша из романа - [67]

– Раньше я была хорошим человеком, Эдриан, – меня душат рыдания, и я заставляю себя сглотнуть комок в горле. – Раньше у меня были друзья. Раньше я умела веселиться. Раньше я даже была способна переносить своих родителей, меня хватало на звонок раз в месяц, на пару визитов в год. Это было дерьмово, но это было хотя бы что-то. Теперь мне придётся есть чёртов свонсоновский ужин (американские полуфабрикаты и замороженные готовые блюда – прим. переводчика) на Рождество в компании чёртовой пластиковой ёлки в моей дешёвой квартирке, потому что платить мне на пару долларов в час больше означало бы, что тебе пришлось бы сократить потребление шампанского «Дом Периньон» (Dom Pérignon – знаменитый винтаж дома Moët & Chandon – прим. переводчика). И я не могу завести свою собственную семью, потому что теперь, спасибо тебе большое, я и есть именно та визгливая невыносимая стерва, которой ты всегда меня считал.

Он продолжает смотреть на меня.

Наконец он делает попытку заговорить, еле ворочая языком.

– Ты не… ты не, – говорит он.

– Серьёзно? Это всё, что ты можешь сказать?

Он еле держит глаза открытыми. Иисусе.

Словно ураган я вылетаю из пентхауса Эдриана Райзингера, из его дома, из его жизни.

Глава семнадцатая

Проходит время.

Я встаю утром. Принимаю душ. Проглатываю горсть витаминов, которые должна принимать, и обновляю своё резюме.

Я создаю профиль в «ЛинкедИн» (LinkedIn – социальная сеть для поиска и установления деловых контактов – прим. переводчика), оставляю заявления и жду. Большую часть времени я вспоминаю, что нужно поесть. По ночам я пялюсь в потолок, пока не засыпаю. Иногда на это уходит слишком много времени.

Если мне и снятся сны, я их не помню.

Я делаю всё это, ничего не чувствуя. Если в моей груди всё ещё бьётся сердце, то я не слишком это замечаю. Мне пришлось уничтожить ту часть себя, которая была достаточно глупа, чтобы влюбиться в мужчину вроде Эдриана, и после этого от моего сердца мало что осталось.

Когда-нибудь, знаю, я буду оглядываться на этот период своей жизни и удивляться, какого чёрта я тогда думала. Может быть, я потом даже посмеюсь над всем этим, вероятно, со своим добрым, кучерявым мужем, который будет чуть старше меня и будет профессором в колледже или помощником регионального менеджера какой-нибудь богом забытой компании. Мы будем обмениваться с ним историями о сумасшедших подвигах нашей юности. Он расскажет мне о том, как сломал ногу, прыгнув в неглубокое озеро, я расскажу ему о том, как спала со своим боссом. Мы будет такого рода парой. Он не будет ревновать, потому что будет знать, что эти времена остались далеко позади.

Он будет знать, как и я, что нельзя состариться с кем-то вроде Эдриана.

Может быть, когда-нибудь мы с Эдрианом случайно встретимся. В таком большом городе это маловероятно. Но такое может случиться. Может быть, в какой-то момент он окажется вынужден сам ходить за покупками, и я встречу его в отделе мороженного, держа ребёнка на руках. Может быть, я притворюсь, что не узнала его.

Проходит месяц, и я нахожу себе новую работу. Зарплата здесь ниже, но мне хватает. Мой босс – терпеливый и понимающий. Нормальный человек, иными словами.

И я это ненавижу.

После своего первого рабочего дня я возвращаюсь домой и внезапно осознаю, в каком свинарнике живу. Номера дурацкой местной газеты за весь месяц разбросаны по моему кухонному столу, повсюду рассованы рекламные брошюры и стоят пустые бутылки от бог знает чего. У меня так давно не было выброса адреналина, что я принимаюсь за уборку. Я включаю телевизор, и финансовые новости бубнят на заднем фоне, пока я сортирую мусор.

Когда я иду на кухню к мусорной корзине, кое-что в одной из газет привлекает моё внимание.

По словам представителей приюта для животных, «ангел-хранитель» помог им сохранить за собой территорию; пушистые жители

Несмотря на то что от заголовка мне хочется закатить глаза, мне становится любопытно.

Я открываю раздел тем, интересных для широкой аудитории. И действительно, половину полосы занимает фотография Шелли, прижимающей к себе очень фотогеничную многопалую кошку с поразительными зелёными глазами.

Моё сердце болезненно сжимается.

…благотворитель, настаивающий на том, чтобы оставаться анонимным, пообещал Мастерсон постоянную поддержку её приюту и его миссии. «Он и правда наш ангел-хранитель», – говорит она. – «Я всегда верила, что в самый трудный час вселенная приходит на помощь, но до сих пор и не осознавала, сколько в этом правды».

Вселенная, блин.

Чёртов ангел-хранитель? Вот уж вряд ли.

Я смеюсь и плачу, и потом снова смеюсь.

А мне он и слова не сказал. Да и с чего бы? Он же не знал. В список его обязанностей не входит оповещать меня о каждом благотворительном проекте, в котором он решил поучаствовать.

То, что он делает это анонимно, вот что новое. Это означает, что он выступает в их поддержку не как представитель «Райзингер Индастрис», но как частное лицо. Как если бы это действительно было для него важно.

Моё сердцебиение приходит в норму. А вместе с ним возвращается и боль в груди, и я задаюсь вопросом, исчезнет ли она когда-нибудь полностью.