Секретарь демона, или Брак заключается в аду - [3]

Профессиональный рефлекс сработал даже тут. Сначала выясни, что дают, а потом кричи, что не надо. Или не кричи. Все по обстоятельствам.

– Хорошая комната с видом на залив, добродушные соседи, добрая хозяйка, умеренная плата. И это… шубу-то сними, здесь она тебе нужна как рыбе зонтик, я говорю.

В этом был резон. К тому же протянутая сухая ручка старушки оказалась неожиданно крепкой, а хватка – цепкой. Оказавшись на ногах, я быстро сняла манто и перекинула его через руку. В шерстяном платье тоже не фонтан, но все равно как-то получше.

– Где я? – наконец-то задала я тот самый верный вопрос, который стоило задать сразу.

Местность я совершенно не узнавала, но, как подтверждали ощущения, это была самая настоящая реальность, а не галлюцинации и грезы.

– Так в аду, милочка, – невозмутимо сообщила старушка, выпустив кольцо ароматного дыма.

– Где? – оторопела я, решив, что ослышалась.

Ну или просто это такая фигура речи, всяко может быть.

Чертенок, сидевший у нее на плече, закатил глаза и тоненько что-то застрекотал.

– Вот даже не начинай! Видишь, девочка только с неба свалилась, головой ударилась, а ты тут неприличные вещи рассказываешь!

Я смотрела на них, потеряв дар речи.

– Милочка, тебя, кстати, как зовут? – поинтересовалась она.

– А… Ада, – выдавила я, глядя, как чертенок сполз по ее руке, закурил и деловито направился к лавчонке у покосившегося красного домика.

– А меня зови тетушкой Сарабундой, – весело сказала она, ухватила меня за запястье и потянула за собой. – А теперь слушай и запоминай, мы-то вас постоянно видим, а вы каждый раз как свалитесь, так крики, паника и «как я здесь оказалась?». Ну и все такое…

– Постоянно? – переспросила я, едва успевая бежать за нею на каблуках по мощенной брусчаткой дороге.

– А то как же! – важно покивала тетушка Сарабунда. – Все к нам попадают из верхних миров. Сначала верещат, домой просятся, а потом ничего, обустраиваются. Сама понимаешь, ничем особо это местечко от вашей родины не отличается. Приспосабливаться надо так же, как и везде. И ты, судя по наряду, или сама не дура, или пристроилась хорошо. Что, по сути, тоже как дуру тебя не характеризует.

– Ну, спасибо на добром слове, – пробормотала я, глядя под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

– Да не за что! – тут же душевно отозвалась она. – Все такие мелочи, милочка, я говорю. Правда, соседи у меня немного экзотичные, но это ничего, в конце концов, они местные, а местным можно все, сама увидишь.

– Мне бы домой, – робко внесла я предложение, вклинившись между ее репликами.

– Домой не положено, отсюда домой не попадают, билет в один конец!

– Как в один? – ужаснулась я.

– Не суетись, – тут же успокоила тетушка Сарабунда. – Думай холодной головой, даже если тебе припекает задницу.

Переваривая совет, я сообразила, что стою в уютном внутреннем дворике. Посредине расположился фонтан, рядом – деревянная беседка, увитая виноградом. В нескольких шагах от нее находилась скрипучая розовая карусель, которую старательно раскручивали жизнерадостные бутузы. Дети как дети, кстати. Немного перемазанные мороженым и с громким визгом прыгающие у качелей, но вполне обычные.

– Детки с другой стороны улицы прибежали, ты не пугайся, – зачем-то сказала моя собеседница.

Дворик чем-то напоминал наш одесский. Двухэтажные дома, несколько внутренних лестниц, спускающихся прямо во двор. И, зуб даю, множество глаз, которые наблюдают за нами из окон.

– Сарабунда! – донеслось сверху. – Кого ты привела?

Я подняла голову и увидела перегнувшуюся через перила хлипкого балкончика с химерами даму цыганской наружности и впечатляющего объема. Большие черные глаза, крючковатый нос, родинка над верхней губой, подбородок… двойной. Но элегантный. Черные кудри, такие, что аж зависть берет. На удивление длинная шея, внушительная грудь и… внушительное все остальное. Возраст определить сложно, но явно давно минули трепетные восемнадцать, несравненные двадцать пять и приувядшие сорок восемь. При этом на лунообразном лице не было ни намека на морщины, а в волосах ни серебринки. Наряд женщины – нечто цветастое, яркое и широкое.

– Цира, это Ада! – громко крикнула тетушка Сарабунда. – Она теперь тут будет жить.

– А-а-а, хорошо. Только скажи ей, чтобы зашла ко мне, я ей погадаю. И пусть не берет мою сковородку из замороченного чугуна, она очень дорого стоит!

– Хорошо! – махнула рукой Сарабунда и тут же буркнула под нос: – Больно тебе нужна та ее сковородка, купила на райской распродаже и носится как с писаной торбой, я говорю.

– А почему вы решили, что я тут буду жить? – поинтересовалась я, переступая через развалившегося на дорожке жирного рыжего кота.

– Мр-р-р, – отреагировал кот и презрительно дернул лапой.

– Извините, – пробормотала я, стараясь не наступить на пушистый хвост.

– Каждый человек должен где-то жить, – невозмутимо ответила тетушка Сарабунда. – Разве я не права? Осторожнее, тут ступеньки с дырками.

– Правы, конечно, – согласилась я, – только дом у меня не здесь.

– Теперь будет здесь, – ни капли не смутилась она. – Вот эта дверь, смотри, какая миленькая.

После ступенек с дырками, сквозь которые можно было разглядеть траву, камни и муравейник, на дверь было страшновато смотреть. К тому же в какую-то секунду мне показалось, что за нами наблюдают еще внимательнее. И этот наблюдатель – мужского пола. Потому что так «раздевать» взором умеют только мужчины определенного статуса, определенного возраста и определившиеся с женщиной.