Секрет - [26]

— Во-первых, я вас старше, мисс Грейнджер, это если исключить все те негативные моменты, которые присутствовали в моём отношении к вам во время вашего обучения. А во-вторых, я, как вы уже поняли, не способен на глубокое чувство, особенно, если оно не поощряется.

— Вы говорили, что ваш патронус не перерождался, но ведь у Лили Эванс патронусом была лань?

— Так говорил Альбус. А он вполне мог солгать, — Северус не смотрел на Гермиону. В комнате царил полумрак, несмотря на то, что день был в самом разгаре. — Откуда я знаю, какой патронус был у Лили? Где бы я смог его увидеть?

— Угу. Тогда, во-первых, Селина не на много старше меня, и, судя по всему, ее возраст вполне устраивает вас, а ваш возраст вполне подходит для нее. Почему же для меня должно быть исключение? Вот только не нужно про учителя и ученицу. Истории, когда профессора женятся на своих студентках, уже даже не продаются, настолько они банальны и обыденны. А во-вторых, я разве что-то у вас прошу, сэр? Разве я претендую хоть на что-нибудь? Разве я хоть одним словом, хоть одним жестом, — она намеренно использовала его же собственные слова, — дала вам понять, что жажду взаимности?

— Мисс Грейнджер…

— Не перебивайте меня, сэр, дайте мне закончить, — Гермиона встала на колени прямо на кушетке, чтобы быть с ним одного роста хотя бы в таком положении. — Я вполне отдаю себе отчет, и всегда отдавала, что мои чувства — это только мое сумасшествие, и я не втягиваю в него никого другого. Возможно даже, что я влюбилась не в вас, а в придуманный мною самой образ. И да, вы своими контрастами, я понимаю, что вы делали это ненамеренно, правда, понимаю, сделали это сумасшествие вполне стабильным и отлично существующим при любых условиях. Вы меня никогда не поощряли и вели себя вполне профессионально, несмотря на то, что, оказывается, знали, что я испытываю к вам. И вы ни разу не унизили меня, хотя вполне могли, за что я вам очень благодарна. Я все понимаю и осознаю, сэр. Именно поэтому я делала все, чтобы как-то переключиться с вас на Рона. Теперь понимаете, почему вас не было в том злополучном списке? В нем были все те, кто мог бы помочь мне вас забыть.

— Мисс Грейнджер…

— Сэр, пожалуйста, — Гермиона неосознанно сложила руки в просительном жесте. — Вас вообще не в чем упрекнуть. Вы даже дотрагивались до меня: нечаянно или намеренно всего двенадцать раз с первого курса до четвертого мая 1996 года. Да, я считала, сэр, — сердито ответила она в ответ на его невысказанное изумление.

— Насколько я помню, в конце шестого курса мы встречались наедине всего один раз, когда я… — он не договорил, но этого и не требовалось. Тот день, точнее ночь, они никогда не забудут.

— Дважды, сэр, — тихо проговорила Гермиона, — мы встречались дважды. В первый раз именно вечером четвертого мая. Я пришла к вам, мне нужна была ваша помощь, а вы… — она замолчала, затем продолжила: — Вы находились под воздействием проклятья, очень сильного проклятья, сэр, и очень несветлого.

Северус секунд десять смотрел на нее, потом вскочил с кушетки как ошпаренный.

— Что это было за проклятье? — он быстро подошел к окну, рывком открыл форточку, чуть не вырвав дверцу, и закурил.

— Я не специалист в такого рода проклятьях, но я пыталась выяснить в библиотеке, особенно в запретной секции…

— Я ничего не помню про тот вечер, — Северус глубоко затянулся. Он проснулся пятого мая на полу в гостиной своих апартаментов, полуголый, с бешеной жаждой и сильной болью во всем теле. К тому же ему не давали покоя обрывки очень горячего сна, в котором фигурировал он сам, Гермиона Грейнджер и почему-то входная дверь в его апартаменты.

— А вы и не должны были помнить, значит, я правильно определила, что это было.

— Мисс Грейнджер, мне что клещами из вас информацию вытягивать? — рыкнул Северус. — Что за проклятье?!

— Темная страсть, — ответила Гермиона.

Он резко повернулся к ней. На его лице застыло выражение плохо контролируемого ужаса, а еще он просто смертельно побледнел.

Северус думал на эту пакость, она первой пришла ему на ум. Но он проснулся один, за дверью не стояли родители какой-нибудь бедной девушки во главе с директором, жаждущие его крови, что давало робкую надежду на то, что, может быть, его прокляли чем-то другим.

Все эти годы он нет-нет да вспоминал эту так и нерешенную в тот раз загадку, а горячие сны с Грейнджер заняли почетное место в первой тройке с его любимыми эротическими фантазиями. И вот, выясняется, что это был не сон. Оставалось надеяться, что он не был слишком груб.

В то, что она испытывает к нему что-то серьёзное, он не верил. Потому что в этом случае он просто не знал, что будет делать и как будет реагировать. Хватит с него глупостей, которые он совершил или чуть не совершил, когда присматривал за ней во время их скитаний в последний год войны. Он тогда смертельно уставал и имел право на небольшую отдушину.

— Что я с вами сделал? — вопрос был разумным, но задавал его Северус с огромным трудом.

Гермиона внимательно посмотрела на него и, поняв, что он действительно ни черта не помнит, задумалась.

* * *

В этот вечер она решила, что нужно пойти к нему и попросить антидот. Хотя свою функцию амортенция выполнила, и Гермиона переживала сейчас период влюбленности к Рону, это зелье сильно влияло на восприятие, а это ей не нравилось. В голове стоял туман, и ее действительно занимали в этот год две вещи: влюбиться в Рона и добиться взаимности и отобрать странный учебник у Гарри.