Секрет подземелья - [6]

Поднявшись на ноги, Илай переложил лампу из левой руки в правую и скрылся в соседней комнате. Мика смотрел ему вслед, затем обернулся и взглянул на Фракию. Она всё ещё спала, её губы были приоткрыты, а тёмные веки плотно сжаты. Мика услышал тихий стук из соседней комнаты, громкий выдох – и свет погас.

Мика вздохнул и снова улёгся. Он приложил руку к груди; пальцы осторожно ощупывали синяк. Немного больно, но ничего серьёзного. А вот мучительная боль в сердце была совсем иной. Мика боялся, что она не пройдёт никогда.

Глава четвёртая

Тот, кто призывает зиму, наклонился, и полы его плаща из кожи озёрного змея захлопали. Он пробирался через сугробы, его скрипучее дыхание, забитое мокротой, вырывалось струями сероватого пара. Порывы ледяного ветра то и дело срывали капюшон и обнажали скрытую под ним костяную маску, покрытую инеем; сосульки из застывшей слюны блестели по краям прорези для рта, как короткие клыки.

Зимний глашатай поднялся на гору и нашёл себе временное убежище в защищённой от ветра лощине. Небо светлело. Он осмотрелся. Глубокие следы, которые он оставил на снегу, уже заполнились снегом, и ничто больше не указывало на его присутствие.

Глашатай запустил руку в складки плаща, достал продолговатую флягу, сделанную из бедренной кости, вытащил пробку и поднёс к губам.

Он сделал глоток сладкой жидкости ржавого цвета. Жгучая, как огонь, она пронзила его тело, притупляя чувствительность к боли, изгоняя усталость и все эмоции. Страх, сомнения. Жалость. В его одурманенном мозгу оставался лишь голос повелительницы кельдов – только он и обострившиеся обоняние и слух.

Она отлично обучила его, своего любимого раба. Купленный молодым и невинным за горстку драгоценных камней, он ещё тогда проявлял признаки несгибаемого духа и недюжинной силы – качеств, укрощённых регулярными побоями и дозами кровавого мёда, при помощи которых повелительница кельдов подчинила его своей непреклонной воле.

Тот, кто призывает зиму, закрыл флягу и спрятал её во внутренний карман под складками белого плаща. Он снова отправился в путь. Небо над головой становилось всё светлее, снежная буря немного утихла, и далеко впереди он заметил дымящуюся горную вершину. Довольный, что не сбился с курса, он усмехнулся.

К тому времени, когда тот, кто призывает зиму, достиг высоких вершин, короткий день уже близился к концу. Дым поднимался желтоватой пеленой; он сочился не из одного лишь отверстия, а из множества трещин, которыми была усыпана вершина. Здесь, где жар от раскалённой породы растапливал снег, не давая ему лечь, вершина горы представляла собой влажный камень, усыпанный гравием, который хрустел под ногами.

Семейство гнездозмеев, сбившееся в кучу, чтобы согреться в своём каменном гнезде, настороженно глядело на приближающегося чужака.

Нескладная фигура снова остановилась, стряхнула снег с капюшона и плеч и принялась рассматривать горизонт. Потом незнакомец вытащил из кармана тряпку и глубоко вдохнул её запах, затем понюхал воздух, потом снова тряпку…

Близко. Его цель была совсем близко, он в этом не сомневался.

Он повернулся и стал расхаживать по скале, будто бы бесцельно, склонив голову и стреляя глазами. Он пинал ногой камни, они разлетались и, кувыркаясь, с грохотом падали в узкие отверстия; тот, кто призывает зиму, прислушивался и принюхивался к дыму, струящемуся из горячих щелей.

Потревоженные гнездозмеи визжали и кудахтали. Всего он насчитал восемь. Там было два взрослых змея, размером с индюков, выделявшихся ярким окрасом на фоне тёмных камней, и полдюжины детёнышей, пока не летающих, но почти таких же крупных, ещё не сбросивших свою первую, серую кожу. Взрослые выпячивали жёлтую грудь, хлопали красно-синими крыльями, размахивали бахромчатыми хвостами и угрожающе визжали; их гребни топорщились, чешуя у шеи вздыбилась. Серые малыши широко распахивали челюсти и недовольно шипели.

Тот, кто призывает зиму, потеряв к ним интерес, продолжал расхаживать туда-сюда, принюхиваясь к дыму и глубоко дыша.

Почти везде дым был едкий. Пахло серой, тухлыми яйцами и раскалённым металлом. Везде, кроме одного отверстия…

Принюхавшись к сероватому дыму, он узнал запах полыни. Сосны болотной. Гикори. Тот, кто призывает зиму, знал: это растопка и дрова, которые чаще всего используют змееловы, – и от предвкушения у него даже потекли слюнки. Он снова вдохнул, дотронулся кончиком языка до зубов и ощутил запах змеемасла и смолы…

Не в силах терпеть незнакомца в своих владениях ни минуты дольше, взрослые гнездозмеи яркой разноцветной вспышкой поднялись в воздух, яростно визжа. Разинув пасти и обнажив клыки, они набросились на одетого в змеекожу пришельца, который напугал их детёнышей.

Тот, кто призывает зиму, оглянулся на их гомон. Он вытянул руку и ударил змея, который оказался ближе, с такой силой, что тот камнем рухнул на землю; тяжёлый ботинок тут же раздавил ему голову. Второй змей взвизгнул и развернулся в воздухе, но слишком поздно. С хриплым рыком и удивительной ловкостью тот, кто призывает зиму, выбросил руку вверх и схватил существо за красно-синее крыло. Он раскрутил его над головой – круг, ещё круг, – а затем отбросил на камни.