Секрет опричника; Преступление в слободе - [34]

– Что же было на самом деле?

– Немецкий дипломат Сигизмунд Герберштейн, побывавший в России в 1517 и 1526 годах, в своей книге «Записки о московских делах» оставил иную сцену пострижения Соломонии в монахини, которая лично мне внушает больше доверия. По его словам, княгиня срывала монашеский куколь, топтала его ногами, протестовала против творимого над нею насилия, обвиняла мужа в неверности, а людей в жестокости и несправедливости. Чтобы заставить ее замолчать, боярин Иван Юрьевич Шигоня-Поджогин ударил ее плетью. И это в церкви!

– Как ты смеешь?! – вскрикнула Соломония.

– Волею великого князя, – ответил Шигоня.

Этот удар сломил мужество Соломонии, она заплакала.

– Неужели ты будешь противиться воле государя? – спросил Шигоня с издевкой. – Неужели будешь медлить исполнить его повеление?

«Только после этого Соломония замолчала, позволила надеть на себя монашеское одеяние», – оживленно, в лицах, пересказал мне краевед версию этого события, оставленную Герберштейном, которая тоже показалась мне ближе к истине, чем сообщение русского летописца.

– Видимо, крепко боялись приспешники Василия Третьего разоблачений Соломонии, если пошли на такое святотатство – ударить бывшую великую княгиню плетью, в церкви.

– А может, ее разоблачения пугали Глинских? – хитро сощурившись, посмотрел на меня краевед.

– При чем здесь Глинские?

– Есть основания предполагать, что против Соломонии Сабуровой был организован самый настоящий заговор.

– Заговор? – переспросил я, вспомнив утверждение нашего чернобородого попутчика, что и царевич Иван погиб в результате заговора. – Кто же был его организатором?

– Если верить некоторым авторам, то Василий Третий заметил «молодую польскую красавицу» Елену Глинскую сразу же, как только она появилась в Москве, то есть в 1508 году. Соломония Сабурова была пострижена в монастырь спустя семнадцать лет. Следовательно, на столько же лет постарела и «молодая польская красавица». Сами понимаете, что эта версия шита белыми нитками.

А разве не могло так случиться, что Василий Третий по-настоящему полюбил Елену Глинскую?

– Действительно, увлечение Василия Третьего польской панной было таким сильным, что ей в угоду он даже бороду сбрил – поступок по тем временам небывалый для русских князей. Летописец заметил, что великий князь «возлюбил ее лепоты ради лица и благообразия возраста, наипаче ж целомудрия ради». Другой, уже иностранный автор, утверждал, что «Елена соединяла в себе такие чары, каких Василий не мог найти ни у одной русской».

– Вот видите!

– Этот же автор писал, что ее дядя Михаил Глинский принимал участие в заговоре против литовского князя Сигизмунда, был соратником Альберта Саксонского и императора Максимилиана, в Риме принял католичество.

Я не мог понять, к чему клонит Пташников, и попросил объяснений.

– Ловкий проходимец Михаил Глинский не мог жить без интриг. Высказывалось предположение, что именно он организовал женитьбу Василия Третьего на своей племяннице, что именно его усилиями была пострижена в монахини Соломония Сабурова. Возможно также, что это был только первый шаг в заговоре, направленном на введение на Руси католичества, что следы этого заговора тянулись в Рим. Но очень скоро Елена Глинская вышла из-под влияния своего родственника, и этим планам не суждено было сбыться.

– Факт остается фактом – за годы супружества Соломония Сабурова так и не родила Василию Третьему наследника, а Елена Глинская стала матерью Ивана Грозного, продолжившего великокняжеский род, – напомнил я краеведу.

– Не спешите с выводами, – урезонил он меня. – После женитьбы великого князя на Елене Глинской прошел год, второй, третий, а долгожданного наследника все нет. Глинские понимают, что в случае, если Елена останется бездетной, ее также может постигнуть судьба Соломонии Сабуровой, а им грозит падение, ссылка. И только на пятый год, 25 августа 1530 года, у Василия Третьего наконец-то появляется долгожданный наследник – будущий царь Иван Васильевич Грозный. Своеобразно на это событие откликнулся летописец, – опять потянулся Пташников к книге на столе, мрачным голосом прочитал: «Внезапну бысть гром страшен зело и блистанию молнину бывшу по всей области державы их, яко основанию земли поколебатися; и мнози по окрестным градам начати дивитися таковому страшному грому».

– В любом случае, как бы природа не прореагировала на появление у Елены Глинской ребенка, Василий Третий наверняка радовался рождению наследника, – заметил я.

Пташников сказал так удрученно, словно речь шла о современнике:

– Долго радоваться ему не довелось – через три года, в ночь на 4 декабря 1533 года, Василий Третий скончался от язвы на бедре. Вот как его заболевание описал летописец: «Явися у него мала болячка на левой стороне на стегне на сгибе, близ нужного места з булавочную голову, верху же у нея несть, ни гною в ней несть же, а сама багрова».

– Похоже, вы считаете, Василий Третий умер не своей смертью? – прямо спросил я Пташникова.

– Тут есть о чем подумать, – не сразу ответил краевед. Когда болячка на бедре великого князя прорвалась, из нее, по сообщению того же летописца, вышло гноя больше таза. Я узнавал у врачей – это вполне возможно при искусственном заражении каким-нибудь сильным ядом. В связи с этим возникает еще один вопрос – был ли Василий Третий отцом Ивана Грозного?