Секрет опричника; Преступление в слободе - [32]

– «Того же лета поехал князь великий, царь всея Руси, в объезд и возревши на небо и видев птиче на древе, и сотвори плач и рыдание велико в себе глаголюще: любе мне, кому уподобихся аз? Не уподобихся ни ко птицам небесным, яко птицы небесны плодовиты суть, ни зверем земным, яко звери земные плодовиты суть, ни уподобихся никому же. И приехал князь великий тоя осени из объезда к Москве и начата думати со своими бояры о своей великой княгине Соломонии, что не плодна быть, и нача с плачем говорить к боярам: кому по мне царствовать на Русской земле и во всех городах моих и делах? Братьям ли дам, ино братья своих уделов не умеют устраивать!»

Пташников перевел дух, закрыл книгу и сменил возвышенный тон на будничный:

– В этой ситуации Василий Третий, будущий отец Ивана Грозного, задумал неслыханное – развестись с Соломонией и жениться вторично. В те времена такого на Руси еще не случалось – это было открытым нарушением всех церковных законов. Против развода выступили бояре, боявшиеся усиления великокняжеской власти, братья Василия, которые мечтали после его смерти захватить московский престол. Но на помощь Василию Третьему пришел митрополит Даниил, отыскавший в Библии фразу, оправдывающую развод: «Неплодную смоковницу посекають и измещуть из винограда». Оставалось дело за небольшим – доказать, что в отсутствии наследника виновата именно Соломония Сабурова.

Пташников опять развернулся вместе со стулом к книжным полкам и достал следующую книгу, моментально нашел нужное место:

– «Сказка Юрья Малого, и Стефаниды резанки, и Ивана Юрьева сына Сабурова, и иных про немочь великие княгини Соломониды» – так был назван документ, родившийся в великокняжеской канцелярии в результате проведенного розыска о «неплодстве» великой княгини. В этой «сказке» Соломония обвинялась не столько в бесплодии, сколько в ворожбе и колдовстве – рязанская женка Стефанида призналась, что давала ей «наговорную воду», чтобы ею обрызгать себя и платье великого князя. Проводившие расследование дьяки повернули дело так, будто Соломония таким способом хотела наложить на князя порчу, хотя у той на уме было совсем другое – вызвать любовь мужа. Не пожалел родную сестру и брат Соломонии – Иван Сабуров, сделавший такое вот заявление…

Пташников снова уткнулся в книгу:

– «Говорила мне великая княгиня: есть дей женка, Стефанидою зовут, резанка, а ныне на Москве, и ты ее добуди да ко мне пришли, и яз Стефаниды допытался, да к себе есми ее во двор позвал, а послал есми ее на двор к великой княгине с своею женкою с Настею, а та Стефанида воду наговаривала и смачивала ею великою княгиню. Сказывала мне потом женка Стефанида, что у великой княгини детям не быти».

Захлопнув книгу, Пташников с горечью повторил:

– «У великой княгини детям не быти»… Эти слова решили судьбу несчастной Соломонии, и 29 ноября 1525 года в Рождественском монастыре Москвы митрополит Даниил насильственно постриг ее в монахини. А вскоре, 21 января 1526 года, Василий Третий женился на Елене Глинской, будущей матери Ивана Грозного. И можно бы эту историю больше не ворошить, если бы не одно странное обстоятельство, обнаруженное спустя четыре столетия…

Я слушал Пташникова, чуть ли не затаив дыхание, – он излагал еще одну детективную историю, происшедшую раньше, чем преступление в Александровой слободе, но тесно связанную с ним. Конечно, кое-что я знал об этом событии, но в изложении краеведа оно выглядело более таинственней и занимательней, чем в учебнике истории.

– Соломонию Сабурову под монашеским именем старицы Софьи сослали в суздальский Покровский монастырь, там же позднее она была и похоронена. А в 1934 году в подклете Покровского собора производили ремонтные работы и вдруг между погребениями старицы Александры и старицы Софьи, то есть Соломонии Сабуровой, нашли каменное надгробие, под ним – небольшую деревянную колоду, обмазанную внутри известью.

– Еще одно захоронение?

– Да, только не совсем обычное – в колоде лежала кукла в шелковой рубашке, спеленутая свивальником, богато расшитым жемчугом. Чтобы ответить на вопрос, зачем было с такими почестями хоронить куклу, надо опять вернуться во времена Василия Третьего. Дело в том, что уже после его второй женитьбы до Москвы дошли слухи, будто Соломония Сабурова родила в Покровском монастыре сына, названного Георгием. Василий Третий был так напуган этими слухами, что срочно отправил в Суздаль двух дьяков с наказом выяснить, насколько эти слухи соответствуют действительности.

– Не понимаю, чего он испугался? – продолжал я разыгрывать из себя непонятливого слушателя, что, как я заметил, еще больше разжигало красноречие краеведа.

– Появление сына у Соломонии ставило под сомнение законность и необходимость его второго брака. Больше того – по всем существующим тогда церковным нормам Василий Третий становился преступником.

– Что же выяснили эти дьяки?

– А ничего не выяснили, Соломония не показала дьякам своего ребенка, мотивируя это, скорее всего, тем, что они не достойны такой чести – видеть сына великой княгини, который вскоре может сам сесть на московский престол и отомстить за обиды матери.