Секрет опричника; Преступление в слободе - [132]

– А они, молодой человек, оба в отъезде: Нина Сергеевна уехала в дом отдыха, а сынок ее опять в командировке, – объяснила женщина и тут же захлопнула дверь, как бы показывая этим, что больше ей сообщить нечего.

Чтобы не терять время, я в тот же вечер позвонил Пташникову. Похоже, он искренне обрадовался моему звонку.

– А мы вас совсем недавно вспоминали с Окладиным, – оживленно проговорил он. – Куда вы запропастились? Почему не показываетесь на глаза? Может, женились, семейные заботы одолели?

Я искренне заверил краеведа, что в моих ближайших планах этого рискованного мероприятия не предвидится. Старый холостяк Пташников от души одобрил мою осторожность:

– И правильно делаете. Как раньше говорили? «Холостому – хоть утопиться, женатому – хоть удавиться…»

Мне не терпелось сразу же выложить причину, заставившую меня позвонить краеведу. Но, пересилив себя, я спросил, что нового у Окладина.

– Можете его поздравить – с блеском защитил докторскую диссертацию. А как поживает ваш приятель Марк? Не нашел еще тайник Ивана Грозного?..

Мы вспомнили безуспешные поиски новгородских сокровищ и события, связанные с ними. Я уже раскаивался, что сразу не признался краеведу, какая причина вынудила меня позвонить ему – жди теперь подходящего момента.

Но Пташников словно прочитал мои мысли и спросил, над чем я сейчас работаю, о чем пишу. Я печально вздохнул и подробно поведал ему о своем неожиданном увлечении историей, о безуспешных попытках написать о загадках прошлого, о своей картотеке исторических загадок.

– Это замечательно! – восхитился краевед.

Я не мог скрыть обиды в голосе:

– Замечательно, что я сел в лужу?

– Нет! Замечательно, что вы всерьез увлеклись историей, – поспешно объяснил Пташников. – Нет более интересного и захватывающего дела, чем попытаться проникнуть в глубь веков, отыскать в книге истории доселе неизвестный эпизод, выявить новое, незнакомое имя. Но кавалерийским наскоком тут не возьмешь, не мудрено, что у вас ничего не вышло из этой затеи.

– Что же мне делать? Собственно, я затем и звоню вам, чтобы посоветоваться…

О разговоре с Марком я решил пока умолчать – хотелось проверить, какой выход предложит краевед.

– Давайте подумаем, – участливо сказал он. – В историка вам уже не переквалифицироваться, да и желания такого, похоже, у вас нет.

Я согласился с Пташниковым – так оно и было.

– Писать исторические романы тоже вряд ли отвечает вашему желанию, иначе бы сами до этого додумались. Не так ли?

Мне и на этот раз нечего было возразить краеведу.

– Да и в истории вас в основном интересуют неизвестные, загадочные события. Какой же выход остается? – сам себя спросил Пташников.

Я с нетерпением ожидал, что он мне посоветует.

– Попробуйте написать о ходе исторического расследования, – после затянувшегося молчания продолжил Пташников. – Только вряд ли вы сможете вести его самостоятельно, для этого, кроме энтузиазма, нужны широкие познания. И не только в истории, но и в смежных с ней дисциплинах: археологии, генеалогии, археографии…

Краевед посоветовал мне то же самое, что и Марк! Я обрадовался этому совпадению, увидев в нем знак, что именно таким путем мне и надо следовать в дальнейшем.

– А вы не согласитесь мне помочь?

– Я готов помогать каждому, кто занимается историей! – торжественно, словно клятву, произнес Пташников и задал мне тот же вопрос, что и Марк: какую загадку истории я хотел бы расследовать в первую очередь?

Когда я назвал убийство в Александровой слободе царевича Ивана, краевед неожиданно для меня засомневался:

– Крепкий орешек. Об эту загадку многие ученые мужи зубы поломали, да и оставили ее в покое. Мол, погорячился царь-батюшка – и дело с концом. Хотя я так никогда не считал, но и версию, что царевич погиб в результате заговора, тоже доказать не мог. Однако вы правы – это убийство достойно самого тщательного изучения, заняться им стоило бы. Давайте-ка привлечем к этому расследованию Михаила Николаевича Окладина, мне будет интересно узнать его мнение. Тем более, они с Ольгой недавно просили меня как-нибудь привести вас в гости. В субботу вечером вы свободны?.. Вот и договорились, – закончил краевед.

Нет нужды объяснять, как я обрадовался такому повороту.

Глава вторая. Мы начинаем следствие

В субботу, в назначенное время, мы с Пташниковым встретились на набережной возле дома Окладина, поднялись на второй этаж. Все повторилось как и в тот раз, когда мы впервые навестили историка: на наш звонок в квартире раздался лай Гоши, потом – успокаивающий собаку голос Ольги, которая и открыла нам дверь.

Поздоровавшись с нами, Ольга заглянула мне через плечо, видимо, надеясь кроме нас с краеведом увидеть еще одного гостя. Впрочем, это могло мне и показаться, – отправляясь к Окладиным, я невольно опять вспомнил разговор с Марком о его непростых отношениях с девушкой.

В любом случае она встретила нас радушно и сразу проводила в кабинет отца.

Здесь все было по-прежнему: так же язвительно поджимал губы гипсовый Вольтер, золотыми тиснениями поблескивали ряды книг в шкафу, на софе без единой морщины лежало аккуратно постланное покрывало, приглушенно тикали часы в корпусе из красного дерева.