Секрет «Лолиты» - [20]

Закрыв журнал, Сергей Сергеевич сказал:

— Как, видите, мне почти ничего не пришлось домысливать к этому поразительному, но совершенно достоверному случаю — разве только разработать характеры героев, чтобы герои повели себя в такой ситуации соответственно моему замыслу. А научную основу я нашел готовенькой, листая вчера в библиотеке все тот же журнал «Наука и жизнь», который так любит наш уважаемый Иван Андреевич, — в номере первом за 1963 год, в статье известного знатока миражей профессора Бернштейна. Она очень интересна, советую ознакомиться с нею каждому.

— Н-да, — протянул Макаров, почесывая затылок, — хотя источник, по выражению самого Сергея Сергеевича, и «не академический», придется, пожалуй, эту невероятную историю принять.

Однако вид у Ивана Андреевича при этом был хитрющий, а смирение явно напускным. И вдобавок он тут же, ухмыляясь, начал что-то записывать в блокнот.

— Ну что же, — сказал Волошин, — Владимир Васильевич, очередь за вами. Прошу.

— Я буду краток, — сказал секонд, доставая из кармана несколько смятых листочков бумаги и нервно разглаживая их, — Я не литератор, больше привык докладные писать. Прошу учесть.

— Ладно, ладно, бросьте нас запугивать, — подбодрил его Волошин. — Послушаем вашу «докладную».

— «Парусно-моторная шхуна „Лолита“ возвращалась в Папеэте из очередного рейса к островам архипелага Россиян и Мангарева, — осипшим от волнения голосом начал секонд. — Мотор у нее был старый, давно не ремонтировался, тянул плохо. Ветер свежел. Чтобы помочь мотору, поставили грот, и шхуна ходко бежала курсом галфвинд правого галса.[7] Правда, небрежная постановка лишь одного паруса заставляла шхуну рыскать, но это никого особенно не беспокоило. Порядка на „Лолите“ всегда было мало.

Матросы играли в карты на баке. Развлекая их, капитан Френэ пиликал на аккордеоне, а суперкарго бренчал на гитаре. Настроение у всех было отличное. Им удалось выгодно купить большую партию копры, подработать на доставке пассажиров. И скоро они будут дома, в Папеэте. Оставалось лишь забежать на острова Дюк-оф-Глостер, куда капитан обещал привезти несколько бочонков контрабандного спирта. Они тоже предвещали хорошую прибыль.

За обедом капитан расщедрился до того, что разрешил отлить спирта из одного бочонка, и все изрядно выпили. Крышку люка кормового трюма даже не удосужились закрыть. Все знали, что капитан ругаться не станет. А приоткрытая крышка люка, вполне возможно, подскажет ему, что неплохо бы выпить еще.

Из своего закутка, заменявшего камбуз, выглянул заспанный кок. Выбросил за борт мусор и с ведром в руках подошел к игрокам. Некоторое время он наблюдал за игрой, давая насмешливые советы, потом лениво направился было к себе на камбуз готовить обед, как вдруг остановился и воскликнул:

„Эй, ребята, кажется, бог послал нам кальмара! Попал в чьи-то сети, порвал их, да застрял и теперь плывет к нам. Надо подцепить его багром. Я приготовлю вам роскошный ужин“.

Никто из игроков в карты не обратил внимания на его слова. Капитан Френэ, не отрываясь от аккордеона, сказал:

„Неплохая мысль. Возьми багор и подцепи его“.

„Да он плывет в стороне, не дотянуться“.

„Скажи Джону, чтобы выключил мотор и подвернул к нему“.

Кок подошел к рулевому и сказал:

„Видишь, там, правее, плывет кальмар, запутавшийся в сети? Выключи мотор, подверни к нему, а я подцеплю его багром. Будет знатный ужин“.

Рулевой остановил мотор, лениво переложил штурвал. Кок с багром в руках направился на нос, чтобы подцепить посланную небесами неожиданную добычу. И вдруг, швырнув багор в воду, кинулся бежать на корму с диким криком:

„Левее! Бери скорее левее!“

Игроки вскочили, побросав и карты, и гитару, и аккордеон.

„Что случилось?“ — заорал капитан, бросаясь к штирборту.

И тут же отшатнулся, тоже бросился бежать на корму, выкрикивая на бегу:

„Идиот! Какой кальмар, это же мина! Лево руля!“

Но было уже поздно. Запутавшаяся в обрывке капроновых рыбачьих сетей черная рогатая мина, принятая коком за кальмара, неуклонно приближалась к форштевню шхуны. Видимо, она где-то застряла в сети, но рыбаки сумели вовремя заметить ее, обрезать кусок сети и спастись от рогатой смерти. Теперь она угрожала „Лолите“.

Капитан сам навалился на штурвал. Но было поздно.

Правда, ему все же удалось в последний момент отвернуть шхуну так, что мина не ударилась о форштевень, а лишь легонько коснулась его.

Взрыва не последовало. Но он мог произойти в любую минуту, потому что обрывок сети зацепился за форштевень шхуны, на котором частые столкновения с рифами оставили три глубокие зазубрины.

Любая волна, ударив чуть посильнее, могла бы стукнуть мину о борт „Лолиты“ — и тогда шхуну разнесло бы в клочья.

Это было ясно всем. И все, не сговариваясь, кинулись спускать шлюпку, попрыгали в нее и навалились на весла…»

Тут я вдруг с изумлением заметил, что капитан, как и вчера, незаметно присоединился к слушателям, присел опять в сторонке и даже делает какие-то пометки в записной книжке, с явным неодобрением покачивая головой. Какие неувязки подметил он в рассказе второго штурмана?

— «Они хотели отойти на всякий случай на безопасное расстояние, но недалеко, — продолжал Володя. — Ведь шхуна все продолжает отвертывать влево. Вполне возможно, волна отцепит от форштевня сеть с застрявшей в ней миной. Взрыва не произойдет. Мина скользнет вдоль борта шхуны, и они спокойно вернутся на „Лолиту“. Так ведь вполне может случиться…