Секрет королевы - [35]

– Да, я знаю, – отвечаю я. Я совсем не помню моего отца. Он погиб в битве с афразианцами, когда я была младенцем.

– И я, разумеется, знаю ваших тетушек, – буднично замечает Вария, и я с удивлением подаюсь вперед.

– В самом деле?

– Да. Я выросла в Реновии. Нам с Морией исполнилось тринадцать лет примерно в одно и то же время, к тому же она жила недалеко от меня. Были раскинуты Всевидящие Камни, и мы узнали, что нас ждет.

Всевидящие Камни. Я хочу задать ей столько вопросов.

– Пожалуйста, садитесь, – говорю я и пододвигаю ближе столик для ее камней.

– Камни были раскинуты для меня в ту ночь, когда мне исполнилось тринадцать лет, – уточняю я. – Но мои тетушки так и не сказали мне, что они предвещают.

Вария улыбается и поднимает свои кустистые брови.

– Всевидящие Камни видят, но это вовсе не значит, что они должны говорить. Каждая гадательница по Всевидящим Камням должна судить и решать сама.

– Тогда это меня разочаровало, – говорю я. Тетя Мория очертила углем круг и бросила на пол гладкие диски из розового кварца. Я не понимала символов, начертанных на них с помощью сусального золота. И у меня не было времени попытаться расшифровать их, потому что моя тетя быстро собрала их в мешочек и отказалась мне что-то говорить. Тогда они обе не хотели, чтобы я узнала свою судьбу. И думали, что поступают правильно.

Вария садится в кресло и закрывает глаза. Несколько секунд я боюсь, что она заснет, пока она не начинает говорить, тихо и ровно.

– Всевидящие Камни не помогут нам разгадать эту тайну, – произносит она. – Эти камни видят будущее, а нам необходимо узнать прошлое. Кто убил вашего священника? Что убило вашего священника? Сделал это человек или это результат колдовства?

– Главный Писец считает, что он видел в башне монаха-афразианца за день или два до того, как был убит отец Юнипер. По его словам, это был некий монах в сером. Гвардейцы обыскали весь замок, и башня постоянно находится под их охраной. Ее охраняли и тогда, когда мой священник был убит.

– И, как сказал мне Главный Лекарь, другого входа и выхода там нет, – тихо говорит она. – Только эта дверь.

– И что же нам делать? – спрашиваю я. Тепло огня убаюкивает, и скоро мне начинает казаться, что я впадаю в какой-то транс. Вария подается вперед и берет мою руку. Ее пожатие крепко, а кожа на удивление горяча.

– Что вы видите в пламени? – спрашивает она. – В очертаниях золы, в языках пламени?

Мы обе смотрим на огонь, и я пытаюсь сосредоточиться на нем. Сперва я вижу самые обычные оттенки – красные и ярко-желтые, а также насыщенно-синий в самой середине пламени. Затем там появляется какая-то темная тень.

– Вы же видите это, да? – Вария кивает в сторону странной тени. – Я не удивлена тем, что она там, посреди ваших личных покоев, в сердце вашего огня. Это тьма, которая проникла в этот замок.

– Что это такое? – тупо спрашиваю я. Мы по-прежнему держимся за руки, и жар ее кожи передался и мне. Я чувствую ее пульс.

– Я не уверена, – говорит она. – Но я знаю – эта тень имеет очертания того мужчины, который снился мне последние две ночи. Так что я не удивилась, когда Мартин послал за мной, чтобы я помогла ему осмотреть тело отца Юнипера.

– Мужчина? Вы его узнали? – Я продолжаю неотрывно смотреть на темную фигуру в самой середке огня, но не могу разглядеть черты.

– Я не уверена, что это какой-то реальный мужчина. Что там сказал ваш писец? Серый монах? Я думаю об этой фигуре из моих снов как об Обсидиановом Монахе.

Как только Вария произносит эти слова, я вижу в пламени очертания капюшона и рясы. Темная фигура блестит, словно отполированная мокрая галька.

– А тот мужчина в ваших снах носит черную маску, как это делают афразианцы? – спрашиваю я, и она пожимает плечами.

– Я вижу его лицо смутно. Возможно, на нем в самом деле была надета маска.

– Возможно ли, что некий монах-афразианец – он же серый монах, он же Обсидиановый Монах – действительно бродит по этому замку?

– Может, и так, а может, это продукт волшебства, – предполагает она. – И именно поэтому люди то видят его, то не видят – ведь ваш писец замечал его, а гвардейцы ничего не нашли.

Мне вдруг становится зябко. В этой фигуре в пламени есть что-то пугающее меня. Я бы разбила ее кочергой, как сделала бы с горящим угольком, выпавшим из камина, но я знаю – это ничего не даст. Эта фигура нереальна – наверное, поэтому она и наводит такую жуть.

– Мартин рассказал мне кое-что интересное, – продолжает Вария. И, отпустив мою руку, откидывается на спинку своего кресла. – Это из отчета капитана гвардейцев о гибели вашего священника. В углу часовни был обнаружен осколок черного стекла.

– Черного стекла? Но ведь отца Юнипера не закололи.

Вария кивает.

– Капитан решил, что это осколок орудия убийства, но, как вы и сказали, на теле не было колотых ран. А были только черные следы вокруг рта покойного.

– Вы считаете, что это был черный обсидиан? – спрашиваю я, думая о монахе из снов Варии и о темной фигуре в огне в моем камине. – Но, если обсидиан размолоть, из него не получится порошок, не так ли? Как не получится и яд.

– Если в деле замешана магия, – говорит Вария, – то возможно все. А теперь мне пора идти, а вам пора вернуться в постель. Если я задержусь у вас слишком долго, это может вызвать подозрение у ваших фрейлин.