Секрет королевы - [33]

А он, Кэл, не король.

К тому времени, как Кэл и Рима сооружают примитивное укрытие, Джендер возвращается с бурдюком воды и пучком трав, чтобы приготовить остатки оленины, полученной в Серроне, вместе с луком, которым их снабдили тетушки Сирени, и грибами, собранными в лесу. Рима то и дело жалуется на что-нибудь, но на стряпню Джендера не сетует никогда.

Они ужинают в темноте. Кэл бы предпочел, чтобы их ужин прошел и в молчании – ему и Джендеру нравится по-свойски молчать. Но Рима опять настроена задавать вопросы. Осваиваясь с Кэлом, она с каждым днем становится все уверенней.

– Итак, – начинает она, облизав пальцы, – ты говорил мне о черном ключе…

– Нет, – перебивает ее Кэл. – Это твоя догадка. Я не говорил тебе ничего такого.

Речь о куске обсидиана, имеющем форму ключа, но Риме не стоит сообщать все детали.

– Да нет, говорил. У тебя есть ключ, который может открыть Свитки Деи, если мы их найдем. Это маловероятно, но было бы здорово, если бы нам это удалось.

Джендер морщится при упоминании свитков. У него есть личный интерес в том, чтобы найти их и уничтожить короля-демона, но сейчас их задача – вновь подавить афразианский мятеж. Поиски свитков остаются на заднем плане, но Кэл должен их отыскать, ибо только так он сможет освободиться от обета на крови, данного его отцом, и зажить своей собственной жизнью. И он должен быть всегда готов воспринять любое указание на то, где их можно найти, ухватиться за любую подсказку.

– Я слышала, – продолжает Рима, затем замолкает, чтобы поковырять в зубах охотничьим ножом. – Я слышала, что этот ключ обнаружила королева Сирень в библиотеке герцога Гирта. Это правда? Она хорошо умеет драться – на днях я убедилась в этом сама. Говорят, ты давно ее знаешь, – это правда?

– Я ложусь спать, – говорит Джендер, встав и потянувшись. Собрав остатки еды, он складывает их в мешок и вешает его на высокую ветку. Если оставить еду на земле, это привлечет диких зверей.

– Мы все ложимся спать, – заключает Кэл. Нет смысла приказывать Риме замолчать. Это только еще больше возбудит ее любопытство. Чем меньше она будет знать о нем, тем лучше.

Рима испускает долгий вздох, чтобы продемонстрировать Кэлу свою досаду в ответ на его упорное нежелание что-либо говорить.

Он тоже ощущает досаду, досаду от собственного бессилия – ведь на него сваливается то одно, то другое, чего он никогда не сможет получить, никогда не сможет найти и никогда не сможет победить.

Еще одна ночь без Сирени. Сейчас она уже наверняка в постели Хансена. К тому времени, когда он вернется, она, возможно, будет уже беременна. Или даже уже родит ребенка. И она будет предана своей семье, чего бы ни хотело ее сердце. Ей придется следовать велениям долга и любви. Ибо она, разумеется, будет любить своего ребенка и, возможно, со временем полюбит и его отца. А значит, ничего, ничего между ними не может остаться прежним.

Глава 16 Сирень

Хотя лорд Берли и выглядит как старик, которому трудно дышать и ходить, но я вижу его насквозь. Он хитрая бестия. Он является в мои покои будто бы затем, чтобы уверить меня в том, что капитан гвардейцев делает все возможное, и все такое прочее. Но мы оба знаем, зачем он это делает.

Дело в том, что теперь я начала играть в его игру. Если теперь мне опасно покидать мои покои, если я такой драгоценный цветок, который надо все время оберегать, то что ж, я вполне могу сыграть эту роль. Я буду делать вид, будто я так разбита, что только и могу, что чахнуть. Такой хрупкий цветок точно не может быть призван в постель короля.

Услыхав, что он направляется ко мне, ковыляя по длинной галерее, я велела своим фрейлинам уложить меня в кровать, как будто я инвалид, слишком слабый, чтобы даже сидеть. В последний момент леди Маргарита положила мне на лоб влажную тряпицу для пущего драматического эффекта. Когда лорд Берли вошел в мою опочивальню, задыхаясь так, будто он только что взобрался на гору, ему пришлось сесть на табурет, стоящий возле моей кровати, и взять меня за нарочито вялую руку.

– Это так ужасно, – говорю я и вздыхаю. – С тех пор как умер отец Юнипер, мне так грустно. И, что еще хуже, страшно. Я по-настоящему боюсь за свою жизнь и за жизнь его величества короля. Я почти не могу ни есть, ни пить. Сегодня я съела только ложку меда.

– Ваше величество, вы должны поддерживать свои силы, – говорит лорд Берли, изображая из себя этакого старого мудреца.

Вряд ли мне удалось одурачить его, но ничего. Пусть смотрит, как я лежу в кровати, дрожа от страха, и знает, что собираюсь стоять на своем, хотя это наверняка продлится недолго. Пора ему понять, что я из Реновии, где власть принадлежит монархам, а не из Монтриса, где к вершинам власти пробились докучные вельможи. Если уж я не могу быть полезным членом Гильдии Очага, выполняющим задание или сражающимся с врагом, то я ни за что не стану и декоративным элементом замка Монт, чем-то таким, что можно двигать туда-сюда или держать взаперти, если так решит Малый Совет.

Если есть какой-то способ упрочить мое положение соправительницы Монтриса, не деля с Хансеном постель и не зачиная от него ребенка, то мне надо найти этот способ. Я не позволю, чтобы меня торопила кучка стариков.