Секрет брата Бога - [48]

В двери стоял молодой, тоже чернокожий, мужчина в сутане:

— Прошу прощения, отец, но собор скоро начнется.

Фрэнсис взглянул на Лэнга:

— Очень кстати. А то мы уже исчерпали темы для беседы. Лэнг, вы?..

— Обо мне не беспокойтесь, — ответил Рейлли. — Вы же знаете, у меня тут тоже есть кое-какие дела.

Он решил, что прежде всего нужно потратить немного времени на то, чтобы сполоснуть лицо самой холодной водой, какую только удастся добыть из крана в маленькой ванной комнате. Повернувшись, чтобы выйти из ванной, Лэнг поскользнулся и удержался на ногах лишь потому, что ему посчастливилось ухватиться за вешалку для полотенец. Он растерянно оглянулся, желая понять, откуда же взялась на кафельном полу вода, и в следующую секунду почувствовал, как ему на щеку упала капля. Задрав голову, он обнаружил на потолке большое бурое мокрое пятно. Возможно, трубы здесь не ремонтировали с тех самых нор, когда в этом, по всей вероятности, очень старом, а вернее, древнем здании провели водопровод.

Смотря себе под ноги, Лэнг вернулся в спальню. Там он сменил рубашку, решив, что в измятых брюках можно походить еще денек, и вышел в коридор. И только тут до него дошло, что у него нет ключа от комнаты. А в двери — нет замка.

Лэнг так и не понял, то ли он просто растерялся, то ли почувствовал себя дураком. Но ведь он же находился в Ватикане, где полагалось больше думать о спасении души, чем о сохранении своего земного имущества.

Тем не менее Рейлли вернулся в комнату, чтобы проверить, не осталось ли там чего-нибудь ценного. В конце концов, предусмотрительность, кажется, никогда не считалась грехом.

Рискуя заблудиться в многомильном лабиринте коридоров, Лэнг возобновил прогулку. Воспоминания о событиях, связанных с тайной Юлиана, оказались верными — scavo archaelogica[24] находилась почти напротив того места, где швейцарец несколько минут назад проверял документы у них с Фрэнсисом.

Оглянувшись по сторонам, чтобы не оказаться жертвой обстоятельств, если кто-то еще неразумно решился доверить утреннему водителю автомобиль или еще какой-то механизм со столь же смертоносным потенциалом, он пересек узкий проезд и открыл дверь. За ней оказалась небольшая комната, разгороженная поперек невысокой стойкой, на которой были разложены иллюстрированные туристские проспекты, рассказывающие о Ватикане в целом, ватиканских музеях и расположенном внизу некрополе.

Седовласый мужчина в рубашке с короткими рукавами — первый, кого Лэнг увидел в Ватикане без церковного облачения, — поднял глаза от спортивной страницы «Репубблики»:

— Экскурсия по некрополю на английском языке только что ушла.

— Я пришел не ради экскурсии, но все равно благодарю за информацию.

Хозяин помещения нахмурился, как будто, не проявив интереса к древнеримскому кладбищу, Лэнг намеревался нанести ему личное оскорбление. Потом его глаза остановились на нагрудной карточке, которую Рейлли не забыл нацепить.

— В таком случае чем могу служить?

Судя по тону, он вовсе не намеревался оказывать никаких услуг, но все же Лэнг любезно улыбнулся:

— Мне порекомендовали заглянуть сюда, чтобы найти кого-нибудь, кто мог бы перевести текст на коптском греческом.

Было совершенно очевидно, что старик прикидывает, стоит ли ему отрываться от изучения результатов футбольных матчей ради того, чтобы угодить неведомо кому из ватиканских иерархов (а кто еще мог дать американцу такой совет?).

Осторожность перевесила, хотя и не до конца.

— Загляните в архивы, через дорогу. — Он ткнул пальцем в ту сторону, откуда Лэнг только что пришел. — Там должен быть отец Стрентеноплис.

Лэнг поблагодарил его и удалился.

Следующий встречный проводил Рейлли по короткому коридору до открытой двери. В комнате располагался письменный стол, на котором стоял монитор компьютера, окруженный стопками бумаг, а за столом сидел мужчина с бородой, закрывающей половину груди. Одет он был в простую черную рясу, без каких-либо регалий, кроме золотой цепи на шее.

Бородатый поднял глаза и улыбнулся, показав пожелтевшие от табака зубы.

— Входите. Входите, присаживайтесь. — Он указал на единственный деревянный стул.

В который уже раз Лэнг удивился тому, как легко европейцы узнают американцев. А может быть, они автоматически обращаются на английском языке к любому, кто выглядит так, будто недавно сошел с самолета.

— Отец Стрентеноплис? — спросил Лэнг.

Мужчина поднялся. Оказалось, что в нем заметно больше шести футов росту. Борода, начинавшаяся от самых глаз, была густо пронизана серебряными нитями. А кончик длинного носа покрывали красные прожилки, которые так часто предательски выдают пьяниц.

— Это я. — Он вновь указал Лэнгу на стул.

— Н-но… — У Лэнга чуть не отнялся язык, когда он увидел на груди священника крест необычной формы — с двумя дополнительными перекладинами. — Вы…

— Я из греческой церкви; вы называете ее ортодоксальной, а мы — православной. А кто, по-вашему, может читать по-гречески лучше грека, верно? А вы, наверное, удивлены тому, что встретили меня в самом сердце западной церкви, верно?

Лэнг сел:

— Да, верно.

Отец Стрентеноплис тоже сел на свое место.

— Мы живем в эпоху экуменизма! Хватит споров о том, сколько ангелов умещается на острие иглы. Вашему папе понадобился специалист по древнегреческому и коптскому диалекту, моему патриарху — знаток средневекового немецкого, чтобы прочесть еретика Лютера. По-моему, равноценный обмен, верно?