Сегодня День рождения мира - [37]

Сейчас, к сожалению, использование дымовых шашек запрещено. А жаль! Если бы мы все же имели их при себе, то они обязательно взорвались бы во втором припеве песни Asche zu Asche!

В нашем первом гастрольном туре на разогреве у Project Pitchfork[68] мы познакомились с бывшим солдатом Иностранного легиона. Он любезно показал нам, как легко и просто можно делать бомбы. Вскоре перед концертом мы купили в магазине несколько надувных резиновых зверюшек и засунули в каждую из них небольшие заряды взрывчатки. Развесили игрушки по сцене так, чтобы их было хорошо видно. Во время исполнения песни один из нас в определенный момент замыкал провод на аккумуляторной батарее, и тогда раздавался взрыв. Резиновые фигурки разносило в лоскуты! Этот фокус мы часто проделывали на концертах. Иногда взрывы раздавались настолько неожиданно, что от испуга мы роняли инструменты и не могли играть дальше. После этого я еще несколько минут слышал все, как сквозь вату. По-настоящему слух у меня уже не восстановится никогда. Но нас так забавляли эти взрывы, что мы не думали о вреде, который они приносят здоровью.

Специально для песни Laichzeit («Нерест», нем.) мы покупали на рынке огромную рыбину, которую потом взрывали. Куски и крошки разлетались в разные стороны. Наши инструменты и усилители после этого так жутко воняли дохлой рыбой, что иногда хотелось их выбросить.

Иногда мы проводим «огненные спектакли». Расскажу о первом из них, потому что он показателен. К сожалению, я сам не принимал в нем участия, но дело не в этом. Один дрезденский художник, с которым мы дружили, иногда устраивал тематические костюмированные вечеринки. Они проходили под определенными названиями и всегда получались забавными. В тот раз должна была состояться «Венецианская ночь». Наш друг очень хотел, чтобы мы сыграли на ней. Все, что мы знали, связанное с Италией, это песня Azzurro[69] в исполнении Адриано Челентано и группы Toten Hosen[70]. Мы решили выдать собственную версию песни.

Рихард предложил довольно интересный вариант, но основная тема сильно отличалась от оригинала. Тогда мы поместили диск с оригиналом в мой сэмплер. Естественно, в монозвучании, чтобы хватило оперативной памяти. Но вопреки всем хитростям уже после второго припева память была заполнена. Мы слушали первую часть песни, затем проигрывали ее на тон ниже. Это звучало не очень сильно. Помимо этого, никак не могли попасть в ритм. Песня была для нас слишком медленной. Поэтому мы записали сначала прелюдию с сэмплера, а потом наложили на нее рифф Рихарда. Получился своего рода ремикс длиной около двенадцати минут. Мы собрали всю нашу пиротехнику, и группа поехала на место выступления. Я и Олли остались дома, так как на представлении требовалась только кассета с записью, а мы как музыканты были не нужны.

Вечеринка проходила в Дрездене, у ворот старинного замка. На всей прилежащей к нему территории курение было строго запрещено. На сборку бомбы служащие не обратили никакого внимания и поставили перед сценой стулья, покрытые бумажными чехлами. Тем временем на заправочной станции был куплен бензин… Группа выступала так: двое музыкантов играли на деревянных гитарах, а Тилль пел.

Первые взрывы были еще относительно управляемыми: при проигрыше жесткого риффа инструменты музыкантов должны были взорваться. Предполагалось, что до этого они уйдут со сцены. В нужный момент они так и сделали. Кристоф удалился за кулисы. Рихард нашел убежище за колонной. После этого Тилль подкинул микрофон в воздух и убежал. Микрофон, разумеется, взорвался. Потом грохнул взрывом ножной барабан Шнайдера, предусмотрительно набитый пропитанными бензином опилками и бумагой, чтобы огонь распространялся лучше. Взлетела на воздух микрофонная стойка. На сцене оставался только Пауль, который из обломков инструментов живо соорудил импровизированный костер. Огонь охватил стоящие перед сценой стулья. Пауль на всякий случай побросал в костер и их. Как и вся группа, он был одет в черную, до пола, рясу и маску Фантомаса. Никто из зрителей не понимал, в чем дело. Организаторы представления были в таком ужасе, что не могли вымолвить ни слова!

Оглядываясь назад, я весьма сожалею, что тогда не поехал со всеми вместе. С тех пор я не пропускаю ни одного нашего «огненного спектакля».

Я включаю свою беговую дорожку. Я бы даже сказал – «беговой диск», потому что это более подходящее название для механизма, с которым мне сейчас предстоит иметь дело. О, теперь я не заскучаю на сцене! Скорее, наоборот…

Asche zu Asche – довольно быстрая композиция, но я еще не устал от нее и готов на протяжении всей песни бежать. Так, все, кажется, работает… Когда мы придумывали трюки и спецэффекты для выступлений, я предложил поместить меня в своего рода шар, поднять над сценой, и я выглядел бы, как обезьяна в зоопарке. Шар должен был вращаться. Возник вопрос: как разместить в нем мои клавишные? Их можно было бы как-то закрепить, но вот провода… Они бы оторвались после первого же оборота шара. Пришлось отказаться от этой идеи. Но мне не нравится в течение всего выступления стоять за клавишными. Не люблю быть «в стационаре», скрываться за инструментом. Поэтому я никогда не стал бы барабанщиком. У них эта проблема еще больше. Некоторые вокруг себя выстраивают целые крепости из ударных инструментов. Когда барабанщик разместит на сцене все свое барахло, она становится заполненной до предела. Гитаристы же любят городить вокруг себя колонки. Они говорят, что так лучше слышат звук. Но это ерунда. Еще в ГДР я видел несколько групп, в которых гитаристы специально ставили на сцену много бутафорских, молчащих, колонок. А после концерта они складывали эти декорации, как игрушечные домики. Мы же довольно быстро поняли, что нам нужна свободная сцена. И стали ставить аппаратуру либо под нее, либо в задней ее части. Нам важно, чтобы зрители наслаждались спецэффектами, а особенно – выкрутасами группы. А значит, хорошо всех нас видели.