Седьмой принц королевства Юм - [4]

- Но ведь именно он получил из рук Первого Мага перстень, носящий имя Сердце Мира, и хранил его все эти годы. Этот перстень должен освятить предстоящий бой и помочь одержать победу...

- Мы все, - Великий Стратег картинно обвел рукою весь зал и чуть наклонил голову, - премного благодарны ему за то, что он сохранил эту реликвию, этот, так сказать, символ... Но теперь пришли другие времена, и он должен передать перстень Эглю - младший брат подготовлен лучше всех. Он умеет больше всех, он первый среди них - он должен стать в этом бою главным...

Никто ему не возразил - да и мог ли кто возражать, да и было ли чем? Действительно, трудно найти человека подходящего для боя лучше, чем Эгль. За это Великий Стратег его так и любил - больше всех своих учеников. Любовь эта была взаимной, и Стратег это знал. Великий Стратег... он действительно был великим стратегом - уже тогда он думал о том, что будет, когда отряд вернется из похода, когда умрет наш отец, и встанет вопрос о престолонаследии... Я об этом не думал - не хотел. Потому и молчал. Я чувствовал (зная, то что я знаю, это было не трудно), что и думать, и говорить об этом не только рано, но вовсе бессмысленно. И все же нужно было что-то сказать.

- Что скажешь ты, сын мой? - обратился ко мне отец. - Почему ты молчишь?

- Мне кажется, я должен идти, - сказал я, хотя мог бы ничего не говорить.

- Сейчас не время для личных амбиций, брат, - твердо возразил Эгль, он думал, что перебил меня, но я и не собирался больше ничего говорить. Я понимаю: тебе, конечно, обидно, ты...

Эгль осекся, а хотел сказать: "Ты завидуешь", - я это почувствовал (зная то, что я знаю, это было не трудно).

- Ты не прав, Эгль, - вмешалась сестра Камилла, - амбиции тут не при чем - трудно найти человека менее амбициозного, чем наш старший брат. Ему просто неловко от того, что нам предстоит рисковать жизнью, а он останется дома... Пусть это тебя не смущает, брат, - она повернулась ко мне. - Так будет лучше и для тебя, и для нас...

Тут снова нашелся Эгль.

- Ты, и вправду, не создан для боя, - собравшись с мыслями и сделав свой голос по возможности мягким, он повторил слова своего любимого учителя. - Такой человек в походе не просто бесполезен - он вреден. Ты должен отдать мне перстень, носящий имя Сердце Мира, а сам остаться в городе, с отцом и матерью. Так, действительно, будет лучше.

Он был по-юношески тверд и уверен - как он был красив, мой брат, в своей вере и твердости. Я невольно им залюбовался...

- Пусть будет так, как решит совет, - сказал я.

И тогда все, кроме отца, молча подняли руки, и было ясно, за что они и против чего.

- Как угодно, - покорно сказал я и коснулся перстня, чтобы его снять. Только перстень, всегда так свободно сидевший на моем пальце, вдруг словно впился в сустав. Я замешкался в тщетных попытках его стащить. В зале поднялся шум, ропот - они все думали, что я хитрю.

Только вдруг цокот конских копыт за дверями заглушил этот шум недовольства. Дверь распахнулась, и с лошади, остановившейся прямо в проеме, сошел Первый Маг. Вернее не сошел, а прямо упал, и только узда помогла ему удержаться на ногах.

Удивительно, как я сразу не догадался, что в этот день он не мог не прийти. Зная все то, что я знаю, это можно было понять - наверное, и на меня повлияло общее настроение, и чужая враждебность притупила мои, прежде тонкие, чувства.

Однако ни у кого, кроме меня, приезд Мага радости не вызвал. Уж это-то я почувствовал - насколько он не ко двору.

Еще меня огорчило то, что учитель мой был едва жив: одежда его была изорвана в клочья и окровавлена, лицо потемнело и осунулось, щеки ввалились, и лишь глаза горели судорожным огнем. Я так и не узнал, кто его ранил, сколько дней он провел в седле и скольких коней загнал. Никто не сделал ни шагу ему навстречу, не помог, не поддержал - и он, шатаясь, с большим трудом пошел через тронный зал. В полной тишине, один на один с эхом, дробились, множились и затихали шарканья его стоптанных сапог. Он шел прямо ко мне, не глядя ни на кого больше.

- Я узнал... - прошелестел Первый Маг сухими, беззубыми деснами. - Я узнал, что прежде я ошибался - знак врага мы приняли за предупреждение друга... Мы сами себе готовили гибель...

Сказал - мне.

Казалось, в целом мире не было никого, кроме него и меня, или все были неважны. Он с трудом стоял на ногах. Он тяжело дышал, опершись о подлокотник моего кресла.

- Я понял... - сказал он мне, облизав треснувшие губы. - И ты это тоже поймешь... Только ты... Но там - на склоне Синей Горы... Этот перстень поможет тебе. Только ничего не бойся, иди смело - никто тебя не остановит. Ты справишься, ты победишь... Только ты можешь хоть что-то поправить...

Он изо всех сил сжал мою руку вместе с перстнем, носящим имя Сердце Мира, на указательном пальце и, склонив голову, затих.

Раньше такого не было - Первый Маг при всех признался в своей ошибке. Только никто не понял, в какой. Зал, затаив дыхание, слушал, что же он скажет еще. Но он больше ничего не сказал. Вообще ничего. Он умер, сжимая мою руку, склонив голову к моим коленям.

Потом было много шума.