Седьмой круг Зандра - [5]

— Значит, это не ложь? Мы можем превратиться в Садовников? — Неподдельный испуг в голосе Ёшки заставил Агронома и Жмыха переглянуться, после чего Андрюха кивнул:

— Дотовцы говорят, что Садовники — пережившие трансформацию люди. Что кто-то изобрёл способ выживать в дерьме Зандра: жрать грязную пищу, не обращать внимания на радиацию и химические дожди, и единственное, что им требуется…

— Вода, — закончил за командира Ёшка.

— Верно: вода.

— Вода нужна всем…

Паренёк с удовольствием продолжил бы увлекательный разговор — с самим Агрономом! На равных! — но запищала рация, и разведчики с багги — а они не только шли впереди, но и управляли дроном — доложили то, что основному отряду вскоре предстояло увидеть.

— Там плохо, — коротко сообщил Андрюха.

— Совсем? — угрюмо осведомился Жмых.

— Совсем.

А ещё через пару минут колонна поднялась на холм, и у Ёшки перехватило дыхание: долина, открывшаяся перед ними, была охвачена сине-зелёным пламенем наступающих Садов. Они, казалось, были повсюду, ползли от самого хребта, что перекрывал горизонт, и почти замкнули кольцо вокруг большой фермы Дорохова.

— Ой, — прошептал паренёк.

А Жмых не удержался от грубого ругательства.

* * *

«У нас отняли прошлое. Безвозвратно. Наше настоящее, нашу жизнь — превратили в ад. Нас заставили выживать. Нас заставили умирать. Нас заставили убивать… Они надеялись, что мы превратимся в кровожадных зверей. Забудем, кто мы. Забудем Добро и Справедливость, забудем всё, что делает нас людьми.

У них почти получилось.

Зандр полон жестокости и насилия. Волки ходят по нему, алкая мяса и крови. Сострадание названо слабостью, а убийство — доблестью. Палачи правят покорными, диктуя им волю, а не закон. Вакханалия Смерти отнимает последнее, что у нас осталось, — будущее.

И если мы хотим, чтобы над Землёй взошёл рассвет, мы должны вернуть людям Добро и Справедливость. Не веру в них, не надежду, что они придут, а Добро и Справедливость сейчас!

Своим примером. Своим словом. Крепкой рукой…»

(Книга Рассвета)

Вас когда-нибудь клали в гроб? А закапывали после? А перед этим связывали? А смирительную рубашку пробовали? Хотите испытать эти удивительные ощущения? В таком случае — добро пожаловать в отключённый ЗСК. А для полноты восприятия попросите положить вас на солнцепёк. Как Флегетона, например. Которому на самом деле удивительно повезло: он свалился в расселину во второй половине дня, и жаркое солнце вцепилось в него только утром, но вцепилось по-настоящему, тяжело, как перламутровый клещ из Зоны Радужного Гноя. Броня нагрелась молниеносно, и Карлос должен был свариться вкрутую, однако «Апостол» был разработан на совесть и не позволил оператору сдохнуть. Датчики системы жизнеобеспечения дублировались трижды, сама она представляла полностью автономный контур, умела принимать решения, исходя из совокупности факторов, и потому не ограничилась стандартным вопросом: «Желаете покинуть ЗСК?» — а начала действовать, поскольку отсутствие ответа означало необходимость немедленной активизации механизма аварийной эвакуации. Умный процессор привёл в действие броневые щитки, освободил тело оператора от захватов и сделал укол стимулятора, здраво рассудив, что лишним он не будет.

И не стал: Флегетон открыл глаза и выругался.

— Грёбаный Цирк!

Система промолчала: она не была настроена на ведение осмысленных диалогов.

Карлос выругался ещё раз, со стоном поднял руку — болело всё, не только рука, но рука, как показалось в тот момент, болела особенно, — прикрыл глаза от солнца, полежал немного, поднялся, сплюнул, чтобы избавиться от противного привкуса, потёр онемевшую щёку, пощупал руку, убедился, что переломов нет, пощупал рёбра, расстегнул комбинезон, поморщился, разглядывая синяки на боках, поднял голову, прикидывая глубину расселины, и присвистнул, выразив лёгкое удивление тем, что остался жив.

Слева торчало несколько острых камней, и доведись Карлосу рухнуть на них, от перелома позвоночника его не спас бы даже «Апостол». Но он рухнул рядом, на ровную площадку, и выжил.

— Утро, значит, — без особого восторга пробормотал Флегетон, сориентировавшись по солнцу. — Немудрено, что жрать охота.

Рюкзак остался в сгоревшем грузовике, но в ЗСК были спрятаны тюбик с синтетикой и фляга, так что пару дней протянуть можно. А если не шиковать, то до пяти суток — проверено. Карлосу доводилось оказываться в передрягах и похуже, поэтому происходящее он воспринял с философским спокойствием.

— Будем откровенны: не так плохо, как показалось изначально.

Но этот вывод относился только к нему самому. А сделав его, Флегетон нацепил на голову мятую панаму — она ждала своего часа в кармане — и приступил к осмотру ЗСК.

Легче всего падение пережил пулемёт: его не заклинило, стволы не погнулись, механизм цел. Однако без электричества оружие представляло собой всего лишь красивую, грозную на вид железяку и помочь Карлосу не могло. Рация не подавала признаков жизни, а поскольку сеть в Заовражье легла ещё три дня назад, связаться со своими Флегетон не мог ни с её помощью, ни по телефону, который… который…

— Чтоб тебя на бутерброд намазало!

…который тоже оказался разбитым.