Седьмой крест. Рассказы - [185]
Эрнст, жадно набрасываясь на все, что ставила перед ним мать, продолжал рассказывать, пока в ее глазах не оставалось и следа печали.
Несмотря на эти приключения, учился Эрнст хорошо и проявил блестящие способности. Как-то к фрау Швейгерт зашел его классный наставник сказать, что мальчика следует учить дальше. От нее это не потребует особых расходов, разве что на книжки и тетради.
Итак, заветная цель была не за горами. Что значили по сравнению с этой радостью лишние заботы и труды!
Расходы, правда, оказались значительнее, чем предполагалось. Фрау Швейгерт принимала любые заказы, метала петли, бралась и за художественную штопку. Эрнст приносил ей из новой школы все такие же отличные аттестации.
Огорчало ее, что он по-прежнему дружит с Рейнгольдом Шанцем, хотя Рейнгольду пришлось ограничиться восьмилеткой. Эрнст стал даже чаще захаживать к Шанцам — то ли потому, что там было много молодежи, то ли старик Шанц рассказывал ему немало занятного про времена его покойного отца.
С наступлением кризиса семейству Шанцев стало трудно посылать своего младшего в школу, и пришлось ему уехать из Альгесгейма в соседний город, к родственникам, державшим мастерскую. Так как спрос на ее товар катастрофически упал, фрау Швейгерт добывала деньги на одежду и обувь, не говоря уж о многочисленных учебниках, преимущественно ночным трудом. Эрнст играючи переходил из класса в класс. Он часто читал матери вслух, и то, что она узнавала, пусть даже понимая с пятого на десятое, окупало для нее ночную работу.
Прислушиваясь к разговорам в лавке, она теперь предпочитала помалкивать. Их не поймешь! Когда заговорили о поджоге рейхстага, одни с сомнением качали головой, другие отворачивались, явно не веря. Но вскоре в устах у многих зазвучала надежда на какую-то перемену, на постоянную работу и сытую жизнь.
Агате Швейгерт было столько же дела до Гитлера, сколько в свое время до кайзера Вильгельма или президента Эберта. Зато сын ее, Эрнст, нет-нет да и отпускал по адресу фюрера какое-нибудь колкое замечание, возможно подхваченное у папаши Шанца кружным путем через его сына Рейнгольда — лишнее доказательство того, что Эрнст все еще не прервал с ним дружбы. Хоть Агата и не жаловала Рейнгольда, она невольно прислушивалась к суждениям его отца. Ведь это же единственный человек, который был по-настоящему близок ее мужу. Однако заговорить с ним, спросить о чем-нибудь она не решалась, как не решилась бы еще маленькой девочкой.
В ее торговлишке с некоторого времени стало заметно оживление. И как же она испугалась, когда Эрнст неосторожно передал ей мнение Шанца, будто все это — псу под хвост, мы, мол, еще поглядим, чем это кончится! Она же, Агата, так жалела теперь, что не послушалась матери: как бы ей пригодился тот заветный сундучок с мишурой и галуном, с петличками, золотой канителью и нитками, со всем добром, которое она разбазарила неизвестно куда и на что. То и дело спрашивали у нее белый материал и даже белые ленты — учительницы в школах вырезали из флагов желтые полосы и заменяли белыми. В этом спросе на изделия предписанных раскрасок и образцов виделась ей возможность прикопить еще немного денег.
Эрнст тем временем сдал выпускные экзамены. Ему предстояло во Франкфурте-на-Майне изучать немецкую литературу и историю, чтобы со временем получить звание старшего учителя. Мать так же радовала эта перспектива, как огорчала близкая разлука.
Письма, приходившие сперва регулярно, были ее поддержкой, и, стоя за прилавком, она с гордостью говорила себе, что это ее заботе об их маленьком деле Эрнст обязан своей учебой. Вечерами она перечитывала старые письма, ей рисовались люди и места, которые он описывал.
Во время не то третьего, не то четвертого приезда Эрнста она заметила в нем перемену: куда девалась его былая жизнерадостность! А как он поморщился и даже побелел от гнева, когда разглядел, чем торгует мать, — всю эту дрянь, расшитую и размалеванную большими, маленькими и крошечными свастиками! Он крепко выругался сквозь зубы. Агата испугалась и стала оправдываться: «Если я брошу торговлю, что будет с твоей учебой?» Когда он прощался, прервав до срока свои тоскливые каникулы, мать не удержалась и ласково потрепала его по красивым густым волосам. Он глянул на нее с печальным удивлением. И снова стиснул губы в горькой гримасе.
Письма приходили все реже, становились все короче и холодней.
Как-то вечером, уже довольно поздно, она услышала, что кто-то, легко спрыгнув за ограду палисадника, нажал снаружи на дверную щеколду. Мать радостно вскочила, думая, что это может быть только Эрнст. Но то был Рейнгольд Шанц. Он показался ей еще угрюмее прежнего.
— Вам письмо от сына, — сказал он. — Пожалуйста, сделайте, что он просит.
Эрнст Швейгерт писал:
«Милая мама, передай моему другу Рейнгольду деньги за второй семестр. Надеюсь, они у тебя под рукой. Отдай ему также мое зимнее пальто и две рваные рубашки, неважно, если не успела починить. Спасибо за все, дорогая мама. Твой Эрнст».
Фрау Швейгерт спросила:
— С чего это он?
И Рейнгольд ответил:
— Эрнсту грозит опасность, ему надо срочно уезжать.
В этом томе собраны повести и рассказы 23 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, во и в мировой литературе.Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение сегодняшней действительности ГДР, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Транзит – значит проезд через определенную территорию и вместе с тем – переход от одного состояния к другому. Та часть жизни героя, названного Зайдлером (это не настоящее его имя), которая стала сюжетом книги, была именно таким переходом.Вначале было пассивное, томительное прозябание в лагере интернированных, куда во время войны французские власти загнали всех немцев без разбора, в том числе и антифашистов… Потом несколько месяцев напряженных усилий, затраченных прежде всего на то, чтобы спасти себя лично.Завершение перехода – осознанная решимость разделить судьбу французского народа и готовность бороться, ощущая при этом неразрывную связь с настоящей Германией, а не с «серо-зелеными» колоннами гитлеровских войск.
«Седьмой крест» (1939) давно признан лучшим романом Зегерс. История семи заключенных, которые бежали из гитлеровского концлагеря Вестгофен и из которых только один сумел спастись, волновала читателей разных стран задолго до того, как книга могла увидеть свет в послевоенной Германии.
…Нежилой вид был у этого ранчо с его низким домом, обращенным к дороге слепой стеной. Решетка в воротах, давно бесполезная и ветхая, была проломлена, но над сводом еще виднелся остаток смытого бесчисленными дождями герба. Этот герб мне показался знакомым, как и половинки каменных раковин, в которых он был укреплен. Я вступила в открытые ворота. Теперь, к моему удивлению, мне послышался легкий размеренный скрип… Поскрипывание вдруг стало явственней, и в кустах я уловила равномерные взмахи качелей или раскачивающейся доски.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Самое трудное осталось для него позади; во всяком случае, он думал, будто самое трудное уже сделано. Вначале всегда так думаешь. Хотя на деле преодолена только первая трудность, предвестница тех, которые еще ожидают…
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.
"Американская трагедия" (1925) — вершина творчества американского писателя Теодора Драйзера. В ней наиболее полно воплотился талант художника, гуманиста, правдоискателя, пролагавшего новые пути и в литературе и в жизни.Перевод с английского З. Вершининой и Н. Галь.Вступительная статья и комментарии Я. Засурского.Иллюстрации В. Горяева.
Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».