Седьмое небо - [30]

Домна имеет высоту пятнадцатиэтажного дома; чтобы попасть к месту аварии, надо было сесть в лифт, надеть противогаз, потому что во время плавки выделяется много вредных газов, и все они собираются вверху. Человеку с больным сердцем ни в коем случае нельзя туда подниматься. Георгадзе хорошо это знал. Знали это и доменщики. Именно поэтому все они поднялись наверх и не торопились спускаться. А Георгадзе бегал, ругался, бесновался внизу.

Наконец он заметил за будкой рабочих.

— Вы чего от меня попрятались? Где Зураб Миндели, где, я вас спрашиваю? Всех с работы поснимаю! Никого в цехе не оставлю!

— Он наверху, товарищ главный…

— Ты из чьей смены?

— Джумбера Меладзе.

— И он тоже наверх соизволил подняться?

— Да.

— Конечно, все боятся мне в глаза посмотреть. Сейчас же поднимись и скажи, что я приказал немедленно спуститься. Я жду! А сварщики пришли?

— Они давно наверху.

— А все ли в противогазах?

— Все, кроме Миндели и начальника смены.

— Так им и надо, если отравятся. Слыхано ли — такая авария! Нет, я тебя спрашиваю, ты когда-нибудь слыхал о такой аварии? Чтоб в воронке известковый камень застрял? Это позор на весь свет.

«Легко я отделался», — обрадовался рабочий и побежал что есть силы.

Давление в печи уже упало. Температура снизилась. Дальнейшее охлаждение грозило катастрофой — кирпич мог дать трещины.

Георгадзе уселся в будке. Второго рабочего послал за водой. Парнишка вернулся мигом. Михаил отпил несколько глотков и поставил стакан на пол.

— Ну что, твои начальники спрятались? Ничего, им это не поможет. Еще наплачутся у меня!

Когда посланец Георгадзе поднялся наверх и сообщил, что есть приказ немедленно спуститься, Зураб Миндели накричал на него:

— Не видишь, что я дело делаю! Разве можно сейчас отойти отсюда?

Миндели знал твердо, его союзник — время. Главное — не попасть Михаилу под горячую руку.

Рабочий походил вокруг Миндели и спустился вниз.

— Что, не соизволил спуститься? — закричал навстречу рабочему главный. — Конечно, он же не дурак! Да и я не дурак. Посмотрим кто кого. Спустится же он когда-нибудь…

Михаил снова приложился к стакану с водой.

— Камень большой?

— Да килограммов пять будет.

— Что сейчас-то делают?

— Верхнюю воронку уже сняли…

Михаил вскочил и в то же мгновение почувствовал в груди глухую боль. Прижал руку к сердцу, осторожно сел и потянулся к стакану с водой. Но вода была уже теплой, и он со злобой выплюнул ее.

— Вот проклятая, уже нагрелась, как это так быстро?

Парень схватил стакан и опрометью бросился за газировкой.

Георгадзе жадно напился и снова заговорил:

— Как тебя зовут?

— Ладо.

— Ладо, а теперь ты поднимись и скажи Миндели: если невозможно вынуть нижнюю воронку, пусть разрежут ее и бросят в печь. Только, пока не пустили пар, пусть наденут и не снимают противогазы. Понятно?

— Понятно, начальник.

Миндели работал что называется стиснув зубы. Но, услышав приказ главного, улыбнулся, а противогаз все-таки не надел.

Михаил по-прежнему сидел в приборной будке. Маленькими глотками пил воду и время от времени посылал наверх рабочего с новыми распоряжениями.

В домну уже пустили пар и ядовитый углекислый газ перевели в двуокись углерода. Опасности отравления уже не было, но дышать над печью без противогаза было все же трудно.

Над колошником поднимались такие клубы пара, что невозможно было что-либо разглядеть. Электросварщиков поочередно обвязывали тросом и спускали к воронке. На ощупь они добирались до застрявшей воронки, и, только когда вспыхивали их сварочные аппараты, они могли разглядеть, что происходит внутри.

Металл упорно не поддавался. Каждому сварщику удавалось разрезать не больше одного-двух сантиметров, потом его вытаскивали наружу и опускали следующего.

Уже начало светать. Пришла на завод следующая смена. И теперь к Миндели и Мгеладзе присоединился Гигинейшвили.

Георгадзе и не думал уходить. Время от времени к нему спускался мастер и докладывал о том, как идут дела наверху.

Главный инженер давал краткие распоряжения. Сердце остро покалывало. Бессонная ночь давала себя знать.

Шофер Георгадзе, Гриша, привез хлеб, сулугуни, чай в термосе — это был обычный завтрак главного инженера. Гриша развернул салфетку и разложил нехитрую снедь.

— Можешь ехать. Ты мне больше не нужен.

— А когда приезжать за вами?

— Откуда я знаю? — разозлился Георгадзе. — Это ты у Миндели спроси.

— Что, не уходит? — спросил Миндели у поднявшегося в очередной раз мастера.

— Уйдет, как же! Шофер завтрак ему привез.

— Ну и шут с ним, пусть ждет, все равно не дождется.

Только к концу второй ночи, на рассвете, разрезали и бросили в печь забитую известью воронку и поставили новую.

Начальник цеха приказал поднять давление. Скипы заработали, и температура в домне начала подниматься.

Зураб вздохнул с облегчением и протянул руку начальнику цеха. Уже две ночи они не спускались вниз, за это время не съели ни крошки хлеба. Было не до этого — они работали возле печи как хирурги над умирающим больным. Печь хрипела, захлебывалась, была буквально при последнем издыхании. Теперь можно было сказать, что опасность миновала. Миндели еще раз проверил колошник и снял рукавицы.

А главный все ждал их внизу. Георгадзе знал, что Миндели и без него справится, но все же решил не уходить. Он позвонил своей секретарше, сообщил, что находится в первом цехе, и просил сообщать ему обо всех делах прямо сюда. По неотложным делам приходили посетители из других цехов.