Седьмое измерение - [17]

— Да нет же маменька, сколько вас учить можно. Так встречали ещё в позапрошлом веке. Вы так всех покупателей своей дремучестью распугаете. Вот как надо: — затараторила девица старухе, ругая её, судя по всему, за поговорку про алтын. Закончив отчитывать маменьку, девица молодая, моментально переключилась на гостей, со своей «правильной» версией приветствия.

— Осёл навьюченный тюками с золотом, откроет двери любого города! Будьте же и вы, гости дорогие, как дома! Не смотрите с преждевременным укором на невежество маман, ей это простительно. Она всё в полях, да в полях. Отведайте мякиша с дороги, да просим пожаловать в тенёк в прохладу, — девица и старуха в пояс поклонились. А выпрямившись, старуха влепила девице подзатыльник. Девица сразу же надулась, на глазах заискрили обиды слёзы, после чего моментально ускакала, таким же образом, как и Демьян.

— Не обращайте внимания! Продуется — вернётся. Такая вот невоспитанная молодёжь пошла. Слова не дают сказать. Рта матери родной открыть не дают. Пробуйте, пробуйте хлебушек. На силковых водорослях. Гости вперёд, гости вперёд, только за вами, — подобно дочери, заблеяла старуха, дав надкусить хлеба. Затем руками и кивками показала направление к главной избе.

За хлеб поблагодарили и все, включая Демьяна и дитя, двинулись к избе, как вспомнили про Жигало.

— М-м-м! Как бы это сказать. В общем, вон там, в двадцати метрах, сидит наш кот. Нельзя ли и его сюда, а то потеряется чего доброго, — побеспокоился за Жульена Тимофей.

— А чего он там сидит? Чего сам не идёт? — в недоумении восклицала старуха и добавила уже Демьяну. — Ты, что ли, поломанный костыль, забыл пригласить?

— Он дрейфит вашего пса, что в будке, — с ехидной усмешкой вставила Светка.

— Не понял! Чего его дрейфить то? Эй, Тобик, а ну-ка, позови пушистого собрата. А то, как-то невежливо, получается, — среагировал Демьян, а на его призыв среагировал и Тобик.

Тобик лениво вылез из будки, и показался во всей красе. Такой Тобик, волка матёрого, на раз, задавит, одною левой лапой. Действительно, не менее чем, волкодав. И Тобик, прохрипевши, что силы есть, как заорал на чистом русском, с тем и на человечьем.

— Гав! Твою мать! Эй, ты! Ты дурак, что ли? Нужон ты мне, как горбатому компрессы. Дело конечно твоё, можешь и там сиднем сиживать, только вот по мне, тут в теньке и прохладе, гораздо приятнее. Иди сюда, говорю. Бля-буду не трону!

У Светки, от этого неожиданного лая и последовавшего за ним монолога, чуть было снова обморок не приключился. Да и Тимофей нельзя было сказать, что попривык к подобным штукам. Однако выкрик этот силу возымел, и через пару минут нехотя вышел Жиган на открытое пространство. Шёл Жиган не уверенно, с расширенными зрачками до самых краёв глаз, а шерсть, как не старался он, а выдавала и кое-где стояла дыбом. Однако гордость и царское происхождение, силой лютою верх брали, и кот, намеренно не глядя на собаку, сел за спиной у Тимофея. Тут, опять случилось никак неожидаемое, а именно, пёс пошутил.

— Вот вы все не чуете, потому, как обоняние у вас слабое, а я вот отчётливо чую. В воздухе определённо запахло пареной репой, а запаха первоисточник не кто иной, как этот кот — пошутил Тобик, и сам же лаючи посмеялся, ковыляя обратно в конуру.

Светка с Тимофеем оглянулись на Жигало, в ожидании какой-нибудь остроты или же дерзкого ответа. Ни первого, ни второго не произошло. Кот молча, шутку злую, проглотил. Быть может, потому проглотил, что действительно от него запахло пареной репой, кто знает. По крайней мере, как справедливо Тобик уточнил, ни кто другой тот запах не учуял.

— Ну, вот, когда вы все в сборе, прошу гостей дорогих с дороги жажду утолить. Проходите не стесняйтесь на веранду в тенёк. День особо жарким выдался, — позвала старуха снова.

Судя по всему, в деревне этой, царил безжалостный, чудовищный матриархат. Тон задавала бабка, а Демьян, покорно сжавши губки, кивал и соглашался. Страшное дело!

Зашли на невысокое крылечко. На крылечке в тени стояла простенько срубленная скамеечка со спинкой. На неё гостей и посадили. Сами же хозяева сесть не стремились, подчёркивая тем самым высокий статус гостей. Кот залез под скамейку и свернулся калачом.

— Агафья, чёртова девка! Ну, где ты там! — грозно прокричала старуха, и на этот призыв скакнула на веранду та самая девица, что по глупости своей, перед гостями, мать поучать взялась. Скакнула, вся зарёванная, но тут же себя взяла в руки и молча уставилась на мать.

— Вот и славненько! Беги скорей за домом стол, скатертью покрой, а там тащи всё самое вкусное и свежее, что в доме есть. Да, не забудь из погреба грибной колбаски. Бражку неси не на одуванчиках, а лучшую: на синекрылых мотыльках. Да ту бери бутыль, что далее всех на полке где полати. В ней выдержка три года, — командовала старуха.

Закончив с доченькой, переключилась на Демьяна. — А ты чего стоишь, как суслик на разведке? Включай скорее голову. Гости, испить хотят водицы. Ты, что не знаешь где черпак, а колодец?!

— Итак, милейшие торговые люди, теперь, когда все дармоеды и бездельники при деле, позвольте полюбопытствовать, долог ли, тяжёл, был путь в наши края? Правду ли говорят, скакать не можете? Почему? За каким товаром прибыли? Слеза наворачивается, амбары то лопнут скоро, а ещё и трети урожая не собрано. Куда остальное? На помойку или в костёр? Всё этими руками, да спины не разгибая! Я вас спрашиваю и всё это да на костёр?! Быть может на помойку? Не треснет ли у вас пополам от такого изуверства совесть? Губа, ранее процветавшая в порядке, не закатается? Да вы не миндальничайте, говорите прямо. Сколько нужно и чего. Доставка или самовывоз. Крупный опт или средний. В убыток — только для вас! — забросала старуха, даже не представившись, прямо с порога, гостей вопросами. Тимофей и Светка, переглянулись удивлённо, отвечала Светка: