Седьмая ступень совершенства - [11]

Маленький зал был полон. Зойка, сладко сложив ротик наподобие куриной гузки, раскланивалась и расцеловывалась со всеми, кого еще совсем недавно называла "мерзавцами", мелькнул между ними и отставной полковник Снегирев вполне добропорядочный и не старый еще на вид мужчина. На сцене за столом, покрытом традиционной кумачовой скатертью, сидел представительный высокий горбоносый человек по фамилии Голоян - председатель всего этого собрания.

- Голоян - это что-то! - шепнула Зойка Евгении, когда они усаживались на единственные свободные места в предпоследнем ряду.

Рядом с Голояном сидел такой же представительный, но довольно низкорослый, с лысой, напоминающей неправильное яйцо головой начальник жэка, который тоже имел отношение к "нашим". Вид у него был озабоченный, он чуть что поднимался и куда-то уходил - рабочий день у него еще не кончился.

Тем временем программа уже началась. Крошечная, нервная, можно даже сказать - истеричная женщина из-за своего роста стояла не за трибуной, а рядом и рассказывала про свое общение с умершими предками. Дикция у нее была ужасна, половины из того, что она говорила, вообще было не разобрать, зато отдельные слова она выкрикивала пронзительным, высоким голосом. Голоян слушал ее внимательно. По залу же ходили, передавали пузырьки с настойками и обменивались рецептами какие-то люди. Затем вышла "травница" - дородная, цветущая женщина лет пятидесяти, каких пациенты почему-то называют "бабками", в накинутой на плечи норковой горжетке. Проникновенным, задушевным голосом она говорила о святых днях, молитве, посте и своих травах.

- Пой, пой... - послышался неподалеку от Евгении злобный шепот. Сволочь! Двести долларов за флакон!

Человек в одежде индуса минуты три просто стоял на сцене и сосредоточенно смотрел в зал.

- Не работает, - громко сказал кто-то из зала.

"Индус" обиделся и ушел.

Крупный краснолицый парень демонстрировал передвижение предметов на расстоянии. Он сел за стол и вцепился в его края обеими руками. Его лицо и даже руки от напряжения еще больше покраснели. Напряжение все росло, передаваясь залу. Все замерли, уставившись на этот самый стол с небольшим, сложенным вчетверо листом бумаги. Наконец листок приподнялся и переместился по столу на несколько сантиметров.

- Дунул, - заметил из зала все тот же насмешливый голос.

Голоян строго звякнул колокольчиком, вытащил из кармана тяжелую, увесистую записную книжку и положил на стол вместо бумажки. Но парень не отступил. На него уже страшно было смотреть, казалось, еще немного - и его физическое тело самым натуральным образом развалится на целый ряд увесистых физических кусков, но вместо этого он как-то неловко всхлипнул, икнул и уронил голову на стол. На сцену поспешно выскочили двое - не то водопроводчики, не то электрики жэка - и парня увели... Евгении было его жаль, он был молод и не умел рассчитывать свои силы.

Начальник жэка тоже выступал, показывал что-то совсем уж невразумительное, но "наши" были от него в зависимости, поэтому принимали его хорошо, а потом долго аплодировали, и только Зойка, раздраженно скрипнув стулом, прошипела:

- Что он тут фокусы показывает, лучше бы во дворе убрал!

В самом же конце вечера на сцену выскочил простоватого вида мужичок в кирзовых сапогах и взволнованно объявил залу, что неделю назад на краю его деревни приземлилась летающая тарелка. Мужичок был сильно под хмельком - на радостях вся деревня гуляла несколько дней, а потом, собрав все, что у кого было, отправила его в Москву, чтобы сообщить об этом правительству. Потому что, отправившись дальше по своим делам, тарелка оставила на поле знаки. То есть послание.

- А мы какой народ! - взывал мужичок. - Мы - простой народ. Разве ж мы прочтем?

Фамилия мужичка была Тютин, а деревня называлась Тютино.

Присутствующие еще немного пообщались и потихоньку стали расходиться. Зойка исчезла одной из первых вместе с "индусом", перед тем объяснив Евгении, как добраться домой.

Евгения медленно шла по бесконечным, темным дворам... Сзади послышались шаги, и рядом проявилась внушительная фигура Голояна.

- Что вы делаете в Москве? - спросил Голоян.

- Дела, - сказала Евгения.

Какое-то время они шли молча. Голоян был неуязвим и непроницаем, у Евгении было чувство, что рядом с ней не человек, а какой-то медный всадник, но она знала, что похожее чувство испытывает по отношению к ней и он.

- Парень неплохой, - сказал Голоян. - Но слишком молод и не умеет рассчитывать свои силы.

- Да, - согласилась Евгения.

- Вам, наверное, интересно, зачем я занимаюсь всем этим бредом?

- Нет, - сказала Евгения. - Мне это неинтересно.

- Иногда попадается что-то любопытное. Вот как вы, например.

Через узкий проход вышли на улицу. В этом месте улица была неприглядна, как будто продолжались дворы. У входа в пивной погребок стояли трое - два меланхоличных алкаша и уже знакомый Тютин из деревни Тютино. Тютин страстно говорил что-то, размахивая руками, наверное, все про ту же летающую тарелку, знаки и послание. Алкаши слушали его с сочувствием.

- Так было послание или нет? - спросила Евгения.