Седьмая раса - [2]

— Оль, ну, я сразу к брату, он меня встречает. И мы к нему в гарнизон. Так что, встретимся уже завтра, да?

Самолет утробно взвыл, напрягся и тяжело прыгнул на посадочную полосу. Как туша огромного тяжелого зверя, туловище лайнера крупно задрожало, пытаясь из последних сил зацепиться лапами шасси за скользкую, прыгучую бетонку, чтобы остановить инерцию бессмысленного уже, но еще вполне стремительного, движения. Наконец, посадочная лихорадка перестала колотить уставшее от полетных судорог мощное тело, лайнер обмяк, расслабленно и легко заскользил по признавшему его приветливому аэродромному полю.

В узком проходе тут же возникла обычная радостная суета: на детишек натягивались все имеющиеся в наличии теплые вещи, взрослые пассажиры извлекали из верхних багажных отсеков предусмотрительно заготовленные свитера и ветровки. Только особенно бесшабашные, к коим, увы, с полным основанием могла отнести себя Ольга, готовились к выходу, продолжая пребывать в легкомысленных шортах и майках. Таких естественных для московской жары и таких неуместно-глупых в открывавшемся за стеклами иллюминаторов сером дождливом пространстве Крайнего Севера.

Боязливо вглядываясь в хмурь за окном, Славина поймала на себе улыбчивый синий взгляд. Высокий, очень загорелый мужчина приветливо кивнул, глазами показав на перекинутую через руку ярко-желтую ветровку.

Девушка благодарно улыбнулась в ответ и качнула головой, отвергая помощь.

Наверное, смотрит ее программу, вот и узнал, — решила она.

Ситуация была обычной и привычной: журналистку Ольгу Славину знало в лицо полстраны. Предложением неизвестного красавчика можно было и воспользоваться, но тогда придется знакомиться, разговаривать, а этого Ольга не хотела.

Ладно, по пути до аэровокзала не замерзну, — утешила она себя, — а там Машка встретит.

Увы, замерзнуть, причем до откровенного клацанья зубов, она умудрилась сразу, как только оказалась на трапе. Ледяной ветер, мокрый и шершавый, буквально столкнул ее вниз по ступенькам и втиснул в веселый голубой аэропортовский автобус, вместе с тоскливой кучкой таких же, как она, легкомысленных путешественников. Из открытых дверей немилосердно дуло, и Ольга, пытаясь унять дрожь, крепко обняв себя же за плечи, завистливо наблюдала в окошко, как одетые по погоде мурманчане весело шли пешком прямо через летное поле к дверям вокзала.

— Я так и знала! — всплеснула руками Машка, увидев жалкую, скукоженную фигурку подруги. — Сказала же тебе, что очень холодно, чтобы ты куртку с собой в самолет взяла!

— Я з-з-з-абыла! — выстучала Ольга.

— Ладно, давай талончик на багаж, водитель получит, а мы — в машину! На, согрейся! — Подруга стянула с себя стильный замшевый пиджак.

Ольга хотела было отказаться и уже замахала руками, но, углядев, что на Машке надет еще и толстый свитер, демонстрировать вежливость передумала и с наслаждением влезла в согретую человеческим теплом замшевую мягкость.

— Знакомьтесь! — Маша повернулась к стоящему рядом мужчине. — Это и есть Ольга Славина, моя подруга. А это Влад Рощин, тот самый, кто раскроет тебе все тайны.

Высокий, крепкий, с красивой яркой проседью в черных вьющихся волосах и улыбчивыми серыми глазами, Влад протянул Ольге руку.

— С приездом! Замерзли?

— Очень! — согласилась Ольга, сунув незнакомцу неловким ковшиком синюю цыплячью ладошку. — Я вас примерно таким и представляла! Хранитель сейдов…

— Ну и отлично! — снова улыбнулся мужчина. — Поверьте, вы ни минуты не пожалеете, что решились!

— Надеюсь, — смогла, наконец, раздвинуть губы в улыбке начавшая согреваться Ольга. — А куда мы с вами поедем?

С Рощиным они были знакомы заочно, вернее, телефонно.

Когда Ольга все же поддалась на уговоры близнецов и приняла решение о съемках программы, первым, кого ей порекомендовала Маша, и был Влад Рощин. Увы, сразу контакта не получилось. Рощин, едва заслышав о предполагаемых съемках, набычился: «Тут нельзя снимать! Я не позволю!» — «Как это — не позволите? — опешила Ольга. — Кто вы такой?»

Вот тогда он и отрекомендовался так странно — «Хранитель сейдов». Ольга, как водится, чуток его поуговаривала, но, поняв, что Рощина не пробить, просто сказала привычную и всегда безотказно действующую фразу: «Или вы работаете с нами, и тогда сможете сказать в эфире обо всем, что вас тревожит, или мы снимаем без вас. Выбирайте». — «Вы что, не понимаете, — заорал тогда Рощин, — после вашей программы сюда повалит всякая шушера, все затопчут, испоганят, этого нельзя допустить!» — «Хорошо, — задумалась Славина, — а если мы поставим вопрос об организации культурно-исторического заповедника и обратимся с этим к властям? А еще отправим программу в ЮНЕСКО?»

Рощин размышлял над ее предложением ровно два дня. Почти минута в минуту. Согласился, в чем Славина и не сомневалась. Близнецы, Ольга знала, приехав, с ним уже обо все переговорили, более того, маршрут, по которому они должны были снимать следы древней Арктиды, разработал именно Рощин.

— А вечером все и обсудим! Мы с Машей уже договорились.

— Влад, а где мои ребята? Я, честно говоря, надеялась, что вы вместе…

— Не знаю, — недовольно пожал мощными плечами Рощин. — Они вчера утром ушли в сопки, хотя я просил без меня этого не делать.