Седьмая казнь - [51]

В то же время ее сестры подали вино своему отцу, Тчуи, Фламоре и Аллеманскому Танцовщику. Похоже, они знали, что монах и ассасин не пьют, а Сути аль-Сури стоял на страже. Молодая женщина, прислуживавшая Сету Унгабуэю, поднесла кубок к его рту, а когда он опустел, убрала его. Затем четыре сестры вернулись на место.

Принц Бифальт поднял кубок в честь хозяина – проявление беллегерского уважения – и пригубил вино. Оно оказалось еще приятнее, чем принц помнил, и прежде чем отставить кубок, он отпил от него еще немного. Ощущая свежее покалывание на языке, принц приготовился говорить.

Глядя прямо в булавочные глаза караванщика, принц твердым, как железо, голосом заговорил:

– Господин Унгабуэй, я расскажу вам о Беллегере.

Лежит наше королевство далеко на западе. Вступив в пустыню, мы вышли за пределы наших карт. Беллегер когда-то был изобилующей страной, но долгая война истощила его. Наши потери опустошили нас. Поколениями наша борьба велась на равных. Теперь же она стала губительна для Беллегера. Король Аббатор послал меня и моих людей найти ответ, как спастись от грядущей гибели. Нас было шестнадцать, когда мы вышли. Четверых я отослал с новостями к королю. Остальные погибли.

– Тяжелые утраты, – вставил Тчуи. – Я начинаю понимать ваше положение. Но вы сказали, что раньше были на равных с вашим врагом. Какие силы привели к тому, что вы на грани гибели?

Принц Бифальт сжал кулаки, но остался верен своему решению.

– Когда я сказал «теургия», я мог выбрать и другое слово. Это «магия». У наших врагов есть магия. У нас – нет. Наши враги используют против нас чудовищные силы, огонь и мор, землетрясения и молнии. У нас есть только ружья. И наших ружей очень мало. Они не могут противостоять магии.

– Странно, – вставил слово Аллеманский Танцовщик. – Вы говорите, чудовищные силы? – Он взглянул на монаха. – Я не знал, что орден Поклонения Многим почитает богов, чью силу можно использовать для решения исхода войн.

Принц хотел спросить – даже потребовать ответа – что значит «богов»? Они почитают заклинателей? Но Тчуи властным жестом заставил владельца карнавальных повозок замолчать, а принца Бифальта продолжить свой рассказ.

И снова переводчик наклонился ближе к Сету Унгабуэю. Хотя караванщик не повернул головы и не проронил ни слова, Тчуи кивнул ему в знак согласия.

Затем он обратился к принцу:

– Ваше тяжелое положение и в самом деле достойно сожаления. Кто ваш враг?

– Амика, – с силой произнес принц, – королевство к северу от Беллегера. Они не прекращают своих нападений уже так долго, что сама цель войны давно стала бессмысленной. Нам известна причина их вражды, но мы не знаем, почему она не ослабевает до сих пор. Мы знаем только, что не вынесем этого больше.

– Вы объяснили многое, – высказалась Фламора. – Мое сердце сжимается от ваших несчастий. – В ее ясных глазах читалась искренность. – Столько храбрых мужчин убито. Сильных мужчин. Достойных. – Тут она изящно нахмурилась. – Но вы не объяснили свое присутствие здесь. Как ваша попытка пересечь эту ужасную пустыню поможет вашему народу выжить?

Принц Бифальт позволил себе открыто вздохнуть. Он подозревал, что ответить на этот вопрос будет ошибкой, но и не видел другого выбора. Потея от жара светильников, принц уверенно произнес:

– В нашем народе ходят легенды о хранилище знаний. Возможно, это библиотека. Возможно, что-то другое. Но если оно существует – если легенды не врут, – оно находится в горах к востоку отсюда. Мы ищем его. Там, возможно, мы найдем, как изменить нашу судьбу. Другой надежды у нас нет.

К его удивлению, эти слова, казалось, были неожиданным ударом для слушателей – возможно, даже угрозой. Какое-то время все молчали. Тчуи, похоже, совещался с караванщиком, хотя было незаметно, чтобы Сет Унгабуэй отвечал ему. Пятеро советников сидели недвижно, с тревогой ожидая чего-то. Принц Бифальт почувствовал приближение какой-то большой опасности. Он не мог вместить ее. Он едва осмеливался дышать.

Потом Сути аль-Сури тоном, в котором слышалось отвращение, произнес:

– Свинцовые стрелы. – И тогда оцепенение прошло. Аллеманский Танцовщик начал поправлять одну из своих подушек. Служительница Плоти что-то зашептала Амандис на незнакомом принцу языке. Движением глаз Сет Унгабуэй потребовал еще вина. Одна из молодых женщин поднялась, чтобы наполнить его бокал и поднести его ко рту отца.

Пока она прислуживала караванщику, монах сделал то, что принц Бифальт не мог от него ожидать: он поклонился, коснувшись лбом пола. Затем он принял свою прежнюю позу: голова опущена вниз, взгляд сокрыт.

Зычно прокашлявшись, Тчуи объявил:

– Принц Беллегера, вы дали свой ответ. Теперь ответят вам. Спрашивайте, что вы хотите узнать.

Итак, теперь пришел черед принца Бифальта. Он почувствовал, как сердце бьется у него в груди. Он хотел узнать, где караван подобрал его: естественный вопрос, возможно, невинный, но совершенно пустой. Ему незнакомо ни одно название здесь, какое бы ни произнес переводчик. Этот мир был незнаком принцу. К тому же у него имелся и более важный вопрос. Он мог бы привести его к решению той загадки, которая так волновала Беллегер.